Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка):
Подобные факты будто бы свидетельствуют о парадоксальном смешении изобразительных приемов, основывающихся на красноречивом описании облика Пророка, идее символического знака завесы на его потаенном Лике и, наконец, окончательной дематериализации образа. Кажущееся противоречие все же разрешимо, если помнить о функциях знака в мусульманской культуре, его способности не только репрезентировать нечто, но и быть «неизрекаемым» свидетельством трансцендентного.
Ниже мы увидим, как на первый взгляд различные виды знакового замещения скрытого Лика Мухаммада взаимозаменялись, дублируя друг друга. Можно полагать, что различие в фиксации духовного осмысления образа зависело и от причин прагматического характера: художник мог учитывать интеллектуальный уровень заказчика, степень его способности к абстрактному мышлению, необходимому для восприятия эзотерической концепции апофатического видения. Живописное представление образа пророка Мухаммада в мусульманском средневековом искусстве настолько знаменательно и своеобразно, что требует обстоятельного рассмотрения как с точки зрения иконографии, так и с более общих теоретических позиций.
Прежде всего следует отметить, что современниками пророк Мухаммад выделяется, с одной стороны, в религиозном и социальном планах, а с другой — с позиций осмысления его физиологического статуса. Ф. Шуон и Г. Виденгрен подчеркивают,, что фигура Пророка рассматривалась выше обычного человеческого бытия, а в некоторых случаях приравнивалась даже к статусу ангелов [21, с. 140; 23, с. 102]4. С этой точки зрения, например, логичным выглядит замечание Фарид ад-дина Атта-р а, когда он описывает ми'рад ж, о воплощении Мухаммада в Бога [24, с. 319]. Промежуточная позиция Пророка, специфика его естества — оставаясь человеком, нести дополнительные сверхъестественные функции — ярко отразилась и в средневековом изобразительном искусстве.
В серии изображений пророка Мухаммада в иранской миниатюрной живописи (эдинбургская рукопись «Истории» Рашид. ад-дина) зритель сталкивается с иконографически фиксированным образом Пророка (непременное присутствие халата и кос). Но при всей упорядоченности формального представления Мухаммада черты лица его явно остаются непостоянными: он, так же как и все остальные персонажи миниатюр эдинбургской
258
рукописи, многолик. Художник при изображении фигуры Пророка совмещает два известных нам метода представления, две системы этикетной, семиотической репрезентации персонажа. Изобразительная характеристика Мухаммада строится на сочетании катафатического и апофатического методов изображения: утверждается облачение и общий тип лица Пророка, и отрицается любая возможность полноценной и окончательной идентификации персонажа. Во всех изображениях он остается не таким, каков есть на самом деле, поскольку каждое последующее изображение легко опровергает предыдущее.
Особенно ярко эта черта при изображении Пророка и ряда других персонажей пророческого цикла отразилась в нанесении завесы на их лица. Появление вуали на лицах пророков, и в первую очередь, конечно, у Мухаммада, с точки зрения традиции легко объясняется, к примеру, притчей Фарид ад-дина Аттара о встрече Исы (Иисуса Христа) со старцем, закрытым вуалью (парда). На вопрос Исы к старцу, отчего он покрыт ^вуалью, тот отвечает [24, с. 74]:
Так сказал он: за завесой я оттого, Чтобы никогда никто не узрел меня явно.
Вместе с тем в иранской культуре достаточно распространенно было положение о том, что собственно человеческое тело является завесой, отделяющей тварное от духовного. Шейх Азиз ,ад-дин Насафи в трактате «О Совершенном Человеке» сказал: «Завесой людей является их тело» [26, с. 107]; ср. также со строками из одной газели шейха Абдаррахмана Джами в «Фа-тих ат аш-шабаб» [4Ч с. 76]:
Сияние вечности явилось — солнце Мухаммада, Завеса того сияния — прах и вода Мухаммада.
Иными словами, зримый облик Мухаммада и есть та самая завеса, которая отделяет зрителя от его истинного Лика. Небезынтересно отметить, что в изобразительном искусстве завесы на лице Пророка появляются к середине XIV в. в стамбульской серии миниатюр. До этого времени лицо Пророка, как и лица других персонажей миниатюр, характеризовалось много-ликостью или незавершенностью истинного облика.
Между тем не лишен интереса один с первого взгляда незначительный факт, отмеченный Р. Эттингхаузеном при публикации миниатюр с изображением ми'раджа пророка Мухаммада в стамбульской серии миниатюр. На одном из изображений лицо Пророка сначала не было закрыто вуалью, это произошло позже: вуаль на лицо Пророка либо нанес сам художник (Ахмед Муса), либо это было проделано в более позднее время (см. [15, с. 251, ил. на с. 253]). В контексте наших рассуждений этот факт представляет значительный интерес: если покрытие лица Пророка завесой сделано самим Ахмедом Мусой (к чему склоняется Р. Эттингхаузен), то это свидетельствует о
17*
259
том, что облик Мухаммада мог появиться как с открытым, так: и с занавешенным лицом. И в том и в другом случае изображение, очевидно, не воспринималось как окончательное. Средневековый художник как бы откорректировал сказанное им прежде и придал изображенному персонажу более четкую знаковую; выразительность. Нанесенный позднее занавес только подчеркнул исходную идею о воплощенной многоликости Человека, а посему и невозможности реальной передачи абсолютных черт его лица.
