Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка):
Попытка уяснить смысл этих терминов в аспекте типологии архитектуры Ближнего и Среднего Востока повлекла за собой ряд вопросов: 1) Являются ли по своему применению, функ-диональному и архитектурному значению эти термины синонимами? 2) Каковы «генезис» ^эволюция их архитектурного осмысления? 3) Представляет ли каждый из них определенный архитектурный тип или сооружение, обладающее совокупностью детерминирующих черт? 4) Каковы географические и времен-зше границы бытования каждого термина?
Ответить на все вопросы удовлетворительно пока не представляется возможным, так как немногие востоковедческие работы (главным образом статьи в энциклопедических и справочных изданиях) недостаточно информативны, вопросов архитектуры они практически не касаются, а число выявленных, исследованных и опубликованных памятников этого вида культового мусульманского зодчества крайне незначительно. И все-таки существующий скудный материал позволяет поставить проблему, интерес к которой в последнее десятилетие заметно возрос. Следует отдать должное советским ученым Г. А. Пугаченковой и Л. Ю. Маньковской [6, с. 75—79; 3, с. 125—133], а также ряду зарубежных востоковедов, начиная с Ж. Соваже [19; 16, с. 54—57; 10, с. 72—82; 11, с. 187—204; 12, с. 205—216], которые, хотя и в рамках конкретного региона и периода, обратились к анализу названных терминов как специфических явлений в истории архитектуры.
Лучше других исследован термин ханака [1, с. 217; 2, с. 429; 14, с. 1057]. Самыми ранними зафиксированными его применениями пока остаются упоминание ханаки манихеев в
268
Самарканде в географическом трактате 982 г. и указание арабского географа X в. ал-Мукаддаси (Макдиси) на обители кар-рамитов в Палестине (в районе Иерусалима), Хорасане, Таба-ристане (Северный Иран) и Мавераннахре [14, с. 1057]. О более ранних ханаках мы практически ничего не знаем, хотя Г. А. Пугаченкова предположила существование на месте дошедшего до нас мемориально-культового ансамбля Хаким ат-Тирмизи в Термезе (мавзолей и мечеть XI—XII вв. и ханака XV в.) небольшой обители IX в., поскольку раскопки комплекса обнаружили под полами остатки раннесредневековой постройки [7, с. 32].
О ханаке как о здании, определенно связанном с суфизмом, письменные источники приводят сведения, восходящие не ранее чем ко второй половине XI — началу XII в. Одно из них относится к Хорасану; Абд ар-Рахман Джами (XV в.) указывает, что ал-Газали (1058 или 1059-1111) построил в Тусе «ханаку для суфиев и медресе для стремящихся к познанию» [2, с. 430]. Более конкретную и подробную информацию дают средневековые описания Дамаска и Халеба. Арабские историки ат-Таббах (вторая половина XI — первая половина XII в.) и Ибн Шад-дад (1217—1285) сообщают о том, что Шамс ал-Хавас Лулу, освобожденный слуга ал-Малика Ридвана Тадж ад-даула Ty-туша (вероятно, сельджукский правитель Халеба в 1095— 1113 гг.), построил в 509/1115 г. х. первую в Халебе ханаку — ханках ал-Балат (Ибн Шаддад), которая еще в первой четверти этого столетия была превращена частично в караульное помещение, частично в склад (ат-Таббах) [12, с. 209].
В правление Hyp ад-дина Махмуда (1146—1174) в Халебе •были построены две ханаки для мужчин («ханках ал-Каср» и «ханках ал-Кадым») и одна для женщин, а у подножия цитадели, вблизи дворцов знати, его приближенные основали шесть рибатов1 [12, с. 209]. Следует оговориться, что на сирийской почве термины «ханака» (ханках) и «рибат» применяются как синонимы, хотя, возможно, последний приобрел подобное толкование позднее. В описании зангидской Сирии Ибн Джубайр упоминает (ок. 1185 г.) постройки, аналогичные, по его мнению, магрибинским рибатам: «...здесь они называются ханках, их множество, они предназначены для суфиев; это роскошные дворцы... потому что суфии — короли этих стран» [14, с. 1058].
В эпоху Айюбидов (в Сирии, 1183—1260) применялись уже оба термина; по свидетельству Ибн Шаддада и других средневековых авторов, в Халебе и его предместьях в этот период насчитывалось около 20 рибатов и ханак, в том числе 4 женских [11, с. 209]. Во время землетрясения 1821 г. все эти здания исчезли, кроме бывшей ханаки ал-Балат и обители ал-Фа-рафра (в одноименном квартале), которая является, по-видимому, самым старым сохранившимся сооружением этого типа.
Украшенный мукарнами монументальный портал над входом ханаки ал-Фарафра имеет доску с надписью: «Бисмилла...
269
Возвел этот благословенный р и б а т (разрядка моя. — Г. С.) в дни владычества ал-Малика ан-Насира Салах ад-дунья ва-д~ дин... бен Айюба Наср Амир ал-му'минин в году шестьсот тридцать пятом» (1237 г.) [12, с. 212]. Любопытно, что эта единственный известный нам случай, когда ханака ал-Фараф-ра, получившая еще два собственных имени (ханках ан-Наси-рия и ханках Дайфа-хатун — по именам ал-Малика ан-Насира и его опекунши), названа рибатом; это тем более странно, чта к тому времени термин «рибат» в своем исконном значении практически вышел из употребления.
Портал, расположенный на северном фасаде, ведет в карам 2 со сталактитовым куполом и в большой айван 3, открытый во двор (сахн). В настоящее время ханака значительно перестроена, но исследования Ж. Соваже и Э. Херцфельда показали, что она занимала обширную прямоугольную территорию (23,5x30,5 м) и состояла из двух частей. В западной части организующим компонентом был почти квадратный двор с названным выше высоким сводчатым айваном на северной стороне, великолепным михрабом (фланкирован двумя колоннами из-голубого мрамора и украшен многоцветной мозаикой) на южной, двумя ярусами маленьких худжр и гурфа на западе двора и восьмигранным небольшим бассейном в центре. На восточной стороне двора находились комнаты и крытая галерея (дихлиз)^ ведущая в юго-восточную часть комплекса. Ее центром был маленький, квадратный в плане, крытый сахн с окном в потолке [12, с. 211].
