Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> Культурология -> Пригарина Н.И. -> "Суфизм в контексте мусульманской культуры" -> 125

Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.

Пригарина Н.И. Суфизм в контексте мусульманской культуры. Под редакцией Кожуховской А.А. — M.: Наука, 1989. — 341 c.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка): sufizmvkontekste1989.djvu
Предыдущая << 1 .. 119 120 121 122 123 124 < 125 > 126 127 128 129 130 131 .. 165 >> Следующая

Многоликость Пророка и затем появление занавеса на его лице — два равноценных по своим функциям знака, характеризующих принципиальную невозможность изобразительного завершения его облика и указывающих на существование иного,, более совершенного облика. Другими словами, завеса на лице Пророка несет двойную функцию: с одной стороны, это утаивание, сокрытие незримых духовных ценностей5, а с другой — манифестация тех же ценностей посредством иносказания.
Любое утверждение изобразительного образа человека и Пророка в особенности всегда оставалось весьма относительным в силу своей тварности и принципиальной незавершенности/ абсолютным значением обладал лишь скрытый и невыразимый (или выразимый посредством изобразительного отрицания) умопостигаемый образ. Поэтому появление занавеса на лицах, персонажей пророческого цикла и семьи Мухаммада было вызвано не столько данью почтения к персонажам, освященным традицией, сколько стремлением обозначить несовершенство и незавершенность их тварного облика и тем самым наметить возможность постижения иного, совершенного Лика.
Для более глубокого понимания причин столь широкого появления занавесов/вуалей, накидок в средневековой культуре ислама следует обратить внимание, на фольклорно-мифологиче-ские истоки возникновения этого мотива. Исследования: Дж.-Дж. Фрэзера и позднее В. Я. Проппа весьма успешно продемонстрировали типологическую универсальность и стадиальную древность мотива о полной и частичной (только лица) изоляции царей, жрецов и девушек. Как правило, в древности-царей либо держали в изоляции, либо им надлежало носить на лице занавес. Аналогичным образом относились и к царственным особам женского пола. По разным причинам они изолировались от посторонних глаз (классическим примером этого-служит греческий миф о Данае). Мотив изоляции девушек древнее мотива заключения царей, а в целом она связывается с накоплением магических сил [7, с. 31; 8а, с. 193—202, 228].
Однако, каковы бы ни были выводы фольклористов, очевидным остается одно: мусульманская культура весьма плодотворно использовала широко распространенный обычай утаивания сакрально отмеченных лиц и дала этому обычаю свое религиозное обоснование. В частности, укрывание Каабы и царей, лиц. пророков и женщин — всего, что непременно должно быть укры-
260
то от праздного взора, связывается с сокрытием и накоплением? духовных ценностей.
Развиваемая нами проблема незавершенности, многоликости героев в мусульманском изобразительном искусстве и вообще проблема портретности как изобразительной завершенности образа Человека очень тонко прочувствована в теоретических построениях М. М. Бахтина. Он писал: «Завершенные, или „закрытые", лица в живописи (в том числе и портретной). Они дают исчерпанного человека, который весь уже есть и не может стать другим. Лица людей, которые уже все сказали, которые уже умерли [или] как бы умерли. Художник сосредоточивает внимание на завершающих, определяющих, закрывающих чертах. Мы видим его всего и уже ничего большего (и иного) не ждем. Он не может переродиться, обновиться, пережить метаморфозу — это его завершающая (последняя и окончательная) стадия» [2, с. 294].
Восприятие же изобразительного образа в средневековом искусстве ислама было прямо противоположным. Изображение Человека всегда оставалось одной из его масок, подчеркивающей принципиальную незавершенность его облика и указывающей на потенциальную возможность его мыслительного, ассоциативного, будущего завершения. Мусульманский художник обязан был всегда помнить, что сурат его героя только открывает перспективу для восприятия истинного облика (ма'ани) изображаемого.
Появление изолированных изображений пророка Мухаммада и особенно сцены ми'раджа в сочинениях ирано- и тюрко-язычных поэтов, а также в специальных сочинениях типа «Ми'радж-наме» и позднетурецкой «Сияр ан-Наби» не могло быть не связанным с особыми функциями этих изображений. С этой точки зрения закономерен вопрос: не могли ли изолированные изображения Мухаммада и в особенности сцены его вознесения нести не просто иллюстративные, а более специальные функции, направленные на регуляцию психической деятельности их созерцателей?
Напомним, что появление изображений пророка Мухаммада и серии его вознесения приходится на то время, когда в изобразительном искусстве активно реализовывались мусульманские представления о ма'ад (путь восхождения). Это обстоятельство — не просто совпадение, но скорее результат особого внимания средневековой культуры к вопросам эсхатологии в целом, центральным мотивом которой была проблема ма'ад и ми'раджа пророка Мухаммада, в частности. Важно еще раз подчеркнуть, что именно на XIV в. приходится кульминация этих представлений.
Прямым свидетельством сказанному служат упомянутые изображения из стамбульского альбома с сюжетным циклом вознесения Пророка. Именно эти миниатюры и тщательность их исполнения позволили Р. Эттингхаузену прийти к выводу о
261
том, что помещенные в альбоме изображения отражают направленность более общих представлений указанного столетия о вознесении пророка Мухаммада [15, с. 267].
Предыдущая << 1 .. 119 120 121 122 123 124 < 125 > 126 127 128 129 130 131 .. 165 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed