Психологи отечества - Фельдштейн Д.И.
Скачать (прямая ссылка):
* * *
Никто не станет спорить с тем, что человек имеет «телесное существование» (Ф. Энгельс) и никакая его активность, никакая самая «высшая», «социальная», «логическая» и т.п. функции не могут осуществляться без соответствующей «телесной» структуры. Нет структуры — нет функции.
В чем сущность зависимости функции от структуры? Это прежде всего задание некоторого множества возможностей и некоторых пределов — ограничений — «от-до». Мышца поднимет груз «от-до», мышца, «вооруженная» рычагом — «от-до», глаз различает угловую величину «от-до», глаз, глаз+микроскоп — «от-до» и т.д. А что именно будет поднято — «пуд пуха», или «пуд железа» или первый в антропогенезе камень-орудие; что будет рассматриваться — каменный топор, бактерия или табло на пульте энергосистемы — это тоже функция определенной структуры, но другой и еще более сложной, чем организм, а именно: «организм — среда», «субъект — объект» и т.д.
При этом ясно, что понятие структуры по мере ее усложнения рано или поздно перестает быть анатомическим, гистологическим и т.д., но может при этом оставаться биологическим, а точнее, может стать подлинно биологическим, поскольку методологически верный подход в том и состоит, чтобы рассматривать организм именно в единстве со средой. «Организм — среда» — это целостная структура. Под средой, конечно, понимается не просто внешнее окружение организма, а системная организация всех внешних факторов, могущих реально взаимодействовать с организмом. Одни и те же вещи могут быть компонентами разной
236
среды — диссертация, которую грызет мышь, для последней не социальное явление (и им быть не может), а именно компонент биологической среды, тогда как этот же физический объект для человека выступает как компонент социальной среды.
Какая перед нами среда, какая структура — биологическая или социальная — это определяется не фактурой изолированно рассматриваемых ее элементов, а системной организацией целого; несчитаясьс этим, мы всегда рискуем проскользнуть нужный уровень целостности и дойти до того, что все состоит из атомов.
Хорошо известно, что в живущем организме, его работающих органах, системах довольно быстро происходят структурные изменения, приводящие ко все более лучшему осуществлению соответствующих функций. Даже кости становятся толще, прочнее, если орган движения систематически работает с большой нагрузкой (у спортсменов, танцовщиков, работников физического труда); что же говорить о более реактивных тканях, органах, организме в целом? Но это все же не взаимодействие структуры и функции, а взаимодействие элементов структуры, разных структур.
Если иметь в виду сложную структуру «организм — среда», то и здесь в ходе взаимодействия ее элементов происходят структурные изменения, но, конечно, не обязательно «в интересах» только одного из ее компонентов (например, организма).
Даже весьма простая, даже механическая или иная неживая структура обычно практически допускает много констелляций, соотношений своих элементов, и в связи с этим — много функциональных возможностей. Известно, что количество возможных сочетаний элементов множества растет значительно быстрее количества этих элементов; не прибегая, к строгим обоснованиям, вспомним, что хотя число шахматных фигур вполнеобозримо, едва ли практически исчерпаны все варианты возможных игр, партий; несмотря на вполне обозримое количество клавиш рояля, далеко не исчерпаны все варианты музыкальных произведений, которые можно посредством их исполнить.
Поскольку живые структуры типа «организм — среда» обычно невообразимо сложны и обеспечивают функции необозримой сложности и разнообразия, могут возникать своего рода гносеологические ловушки, а именно — иллюзии
237
независимости сложных функций от соответствующих структур.
Но принципиально мы должны признать, что те или иные функциональные ограничения накладывает'любая структура, а не только организм или его органы, системы. Среда предоставляет или не предоставляет определенные питательные вещества, температурные и иные условия или предоставляет их «от-до». Чтобы эти ограничения были преодолены, нужно, чтобы были внесены соответствующие изменения в структуру, чтобы была изменена ее системная организация (чтобы, например, между живым существом и средой было «вставлено» орудие, чтобы ручное орудие было усложнено или заменено механизированным илиавтомати-зированным и т.п.). Развитие функций обязательно предполагает системное изменение, перестройку соответствующих структур.
Когда в теоретических дискуссиях о человеке или при построении практики (например, профотбора) эксплуатируются понятия «биологическое», «социальное», то наряду с существенными их признаками, о которых речь пойдет позднее, вводятся и несущественные, причем иногда вторые вместо первых. Рассуждают: «не всякий может выполнить любую работу, ну, значит, тут дело в природном, биологическом факторе». С каких пор «социальное» это обязательно есть нечто легко преобразуемое, а природное — обязательно нечто стойкое и непреодолимое? С одной стороны известно, что из-за идейных убеждений (отношение которых к социальным явлениям не может вызывать споров) люди шли на костры; оказывается, иногда легче расстаться с жизнью, чем с точкой зрения, а с другой стороны, не менее известно, что не только человек, но и животное в широких пределах может выдерживать разного рода ограничения, например, в пище (которые при любой точке зрения на «биологическое» имеют специфическое отношение именно к нему). Шишка, набитая на лбу, проходит за несколько дней, а обида на ближнего может грызть человека всю жизнь. Кстати обида, будучи социальным феноменом, не меньше, чем'та же шишка, имеет не только физиологические (биологические) характеристики, но и свою картину химизма. И это не делает обиду менее человеческой и менее социальной. Гибкость, изменчивость, прижизненная вое-
