Работы по поэтике: Переводы - Якобсон Р.
Скачать (прямая ссылка):
Никогда стальной решётки MIsto ferpy purpurove
Он сліпла Hfjjroдымал, па^Э] пЙепесvsi dal,
А^на^рудъ святые четки S^tvSfT IiledT ocelove
Вместо шарфа навязал Pfed^prariikym nezvedal.
Все семь границ, отделяющие фонетические слова (ударные слова со всеми окружающими проклитиками и энклитиками)** друг от друга, в чешских стихах расположены перед нечетными слогами строки, в то вре-
* Мы пользуемся здесь международным знаком долготы [~] вместо обычной чешской диакритики [ '] „ - Прим. автора.
** Чтобы отметать, к какому фонетическому слову относятся кпитнки, мы пользуемся значком ^t например: у^ас^ди. - Прим. автора.
26 I і
мя как в русском оригинале первые четыре из семи словоразделов оказываются перед четными слогами и лишь последние три — перед нечетными, Это означает, что начало строфы построено на цезурах, а конец - на I даэрезах, что сопровождает переход от строгой отреченности в первой чао І ти сложносочиненного предложения к экстатическому преображению, про-і исходящему во второй его части. Отсутствие этого элемента вариативнос-I ти в чешском стихе создает у русского наблюдателя ощущение скудости и монотонности; в то же время для чешского читателя вариативная функция словораздела в русской поэзии настолько чужда, что русский стих кажется ему полностью лишенным вариативного элемента и поэтому не-I выносимо однообразным. Весь строй стиха и само наше восприятие его I оказываются тем самым обусловленными языковой структурой7» I Коль скоро славянские языки расходятся с точки зрения отношений
между словесным ударением и словоразделом, а также между словесным ударением и долготой гласного, эти расхождения особенно информативны, поскольку они могут анализироваться и интерпретироваться на фоне многочисленных фундаментальных сходств, которые продолжают объединять славянские языки. Большинство этих расхождений служит одновременно и для разбиения структурного единства славянских языков как целого, и ддя объединения их в небольшое число типологических групп. Так, явле-I ние свободного ударения объединяет восточнославянские языки с болгарским и обеспечивает схожую метрическую основу поэзии в этих языках, Для чешского, словацкого и сербохорватского стиха существенно свободное количество гласного, что объединяет эти языки. Общие меіри-ч ее кие проблемы встают перед языками, объединенными отсутствием как свободного ударения, так и свободного количества гласного — перед польским и македонским. С другой стороны, свойства, общие всем славянским языкам,- такие, как большая автономность фонетических слов, их резкое разграничение и четкая противопоставленность группам слов, акцентуация, членение и интонация предложения — это фундаментальные предпосылки для охвата метрических моделей различных славянских языков в рамках единой славянской сравнительной метрики6.
4
І Рифма отчетливо демонстрирует, насколько важно¦ единство ,сла-
вянского языкового материала для сходства формальных приемов, используемых в поэзии различных славянских народов. Великий польский лингвист Каземеж Нитч открыл одно поразительное свойство, существенное дня всех славянских языков4. Когда славянская письменная или устная поэзия пользуется тем типом ассонанса, при котором совпадать долж-І ны только гласные, характер согласных в зтом типе неточной рифмы ни-I когда не бывает совершенно безразличен: звонкие согласные не могут I сталкиваться с глухими. Славянский ассонанс допускает такое столкновение слов, как в чешском boty — boky - stopy — kosy — sochy. Разное место образования (и соответствующие акустические различия) согласных К, Т, P или различие между этими смычными и спирантами 1S и X (в чешском пишется ch) в зтом типе неточной рифмы допустимы; ею приведенные слова не могут рифмоваться с body — doby — kozy — rohy.
Мы сталкиваемся тут с непростым вопросом. Является ли этот поэ-
і
і і тический феномен прямым следствием четкого разграничения двух фонологических классов — звонкого и глухого, — которое все еще присутствует в славянских языках? Затем, открывает ли заново в каждом славянском языке каждая поэтическая школа или отдельный позт при употреблении неточных рифм этот подсознательный запрет на соединение звонких и глухих согласных, тем самым одинаково реагируя на одинаковые требования языкового материала? Ведь этот запрет может быть и поэтическим каноном, унаследованным от общеславянского прошлого так же» как и столь же подсознательные законы общеславянской системы грамматических падежей или видав. Если это так, то регулярное соблюдение одного и того же запрета во всех тех случаях, когда славянское стихосложение использует рифму ассонансного шла (как, например, в готической, барочной или современной поэзии) может быть объяснено только как повторяющееся заимствование из национальной устной поэтической традиции, которая в свою очередь сохранила общеславянскую модель. Эта дилемма будет вставать перед нами не раз, и решение в каждом конкретном случае может быть получено лишь после глубокого систематического исследования. Сходным образом славянское языкознание, обнаружив в русском, польском, сорбском (лужицком) языках и в диалектах чешского форму творительного падежа множественного числа snopami вместо исконного snopy (от snop 'сноп'), при помощи соответствующих методов смогло отвергнуть теорию раннего происхождения формы snopami и увидеть в ней параллельную инновацию в ходе раздельного существования этих славянских языков, возникшую благодаря конвергентному развитию и общим предпосылкам, унаследованным от исходного славянского состояния. Каково бы ни было решение дилеммы, о которой шла речь, мы в любом случае имеем дело с общеславянским наследием. Это либо реакция новой славянской поэзии на все еще живые стимулы общеславянского языкового наследия, либо сама эта реакция — часть все еще не потерявшего актуальности наследия в области поэтической формы.
