Из Истории отечественной фонологии - Реформатский А.А.
Скачать (прямая ссылка):
Все это правильно, но формой какого слова служит здесь [вйпътъл]? Это: 1) не выпутал по только что сказанному, но и 2) не выпытал, а тогда, значит, или это 3) выпотал (?), или же 4) выпатал? («Он выпатал у него ничью», т. е. «добился патом ни- 86
А. А. Реформатский
чьей», что вряд ли имел в виду Р. И. Аванесов), ведь <и>^после твердых (-[ы]) и <у> в заударных слогах в русском литературном языке не нейтрализуются, ср. мордами [мордъми] и гордыми [гордыми] и другие аналогичные примеры. Лучше взять примеры: выкупал и выкопал.
Оценивая некоторые пункты разногласий МФШ и Ленинградской фонологической школы и характеризуя позицию Аванесова как попытку синтеза мнений двух школ, В. К. Журавлев писал: «. . . основное различие между московской и ленинградской школами и заключается в отношении к морфонологии. Ленинградцы морфонологию оставили в морфологии, москвичи же многое из компетенции морфонологии включают непосредственно в фонологию. Аванесовская теория, в общем примиряющая обе школы (своего рода Бологое [sic! — А. P.]), по этому кардинальному вопросу остается московской, где без данных морфологии нельзя определить и фонемные ряды, сильные и слабые фонемы, т. е. фонологическую систему» 8.
Итак, у Р. И. Аванесова 50—60-х годов основными мотивами были: 1) желание синтезировать концепции МФШ и Ленинградской фонологической школы (хотя сам Рубен Иванович и отрицает это «желание») и 2) модернизация теории вариаций и вариантов путем признания двух рядов фонем — сильных и слабых (бывшие варианты по МФШ) на базе перекрещивающихся и неперекрещи-вающихся фонемных рядов, т. е. позиция плюрализма.
IV. Иным путем к идее плюрализма пришел М. В. Панов, отнюдь не имея в виду пытаться синтезировать положения МФШ и Ленинградской фонологической школы, подвергая положения ленинградцев хотя и справедливой, но порой слишком резкой критике.
jJIo обилию интереснейшего материала, оригинальности многих формулировок и по стилистической афористичности изложения книга М. В. Панова 9 может быть названа блестящей, и в основном написанной с ортодоксальных московских позиций. Однако последовательность изложения предмета и новое обоснование плюрализма (у М. В. Панова фигурируют два ряда: синтагмо-фонемы и парадигмо-фонемы, обоснование чего и занимает большую часть страниц этой книги) ставит М. В. Панова в отдельную позицию, в основном «сильную», но не всегда: нет-нет, да и можно увидеть и «слабую» позицию.
8B. К. Ж у р а в л о в. Ответ на вопрос № 2 «Каков статус морфонологии, где граница между фонологией и морфологией» — В кн.: «Базисные проблемы фонологии». Донецк, 1968, стр. 23—24.
9M. В. Панов. Русская фонетика. M., 1967. Из истории отечес і венной фонологии
87
Начинается книга М. В. Панова несколько неожиданно: «Фонетические законы. 1. Фонетика изучает законы, которые управляют сочетанием и чередованием звуковых единиц языка.
2. Сочетаются звуки в каждом языке по-своему, по своим особым законам. . .» (стр. 3). Вряд ли такой прием соответствует большой научной монографии, когда в начале говорится о сочетаемости звуковых единиц, а потом, значительно позднее, разъясняется, что же собой представляют эти единицы. И почему первое суждение о фонетике выражено в такой односторонней формулировке, как будто бы фонетика изучает только «сочетаемость», а не интересуется функционированием единиц и их «природой», их модельной группировкой? Как будто бы фонетика не изучает звуковой строй языка в целом? Все это интригует, производит впечатление «художественного приема детективного уклона», но научно не убеждает. А в книге есть параграфы, которыми бы и следовало начать увертюру, сиречь «Введение»: это «Некоторые особенности знаковых систем. 30». И дальнейшие §§ 31—35, а также и «Системность языковых единиц. 25». А все это помещено на стр. 14 и 16—19! Но ведь эти-то рассуждения и являются тем необходимым семиотическим обоснованием и онтологии предмета, и дискретности его единиц. Но, судя по многим дальнейшим страницам, вопрос о сочетаемости, разъясненный в дальнейшем как проблема синтагмо-фонем, для автора один из самых центральных, итак автор поступил не' по невниманию или по небрежности, а принципиально. Разберемся в аргументации «двойного счета» М. В. Панова по пунктам.
r М. В. Панов устанавливает два понятия применительно к звуковым единицам языка: парадигма и синтагма. Вот" эти определения: «Чередованием звуков мы будем называть их мену в зависимости от разных позиций. Звуки [а—a—а] невозможны в одной и той же позиции; мена указанных позиций всегда в современном русском литературном языке связана с меной этих звуков. Такой ряд позиционно чередующихся звуков составляет парадигму. Парадигма, следовательно, — это ряд языковых единиц, различие между которыми определяется позицией. Ударный [о] и безударный [а] тоже составляют парадигму, потому что чередование [о — а] обусловлено позицией. . . .» (стр. 5).
«12. Звуки, закономерно сочетающиеся в пределах морфемы, слова или словосочетания, составляют синтагмы разного типа. Например/[а] не сочетается в пределах слова с мягким согласным. Однако эта последовательность возможна в пределах словосочетаний; речевой отрезок: не быль, а небыль (произносимый без пауз) включает сочетание [. . .л'ан'. . .] с'[а] между мягкими согласными. Внутри слова было бы сочетание I. . . л'Мн'. . .], ср. гулянье— 88
