Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов Том 5 - Бартольд В.В.
Скачать (прямая ссылка):
442
Статьи и рецензии
мнения Блоше о тождестве туров Авесты с турками, но совершенно не упоминает о мнении, широко распространенном среди ученых, особенно среди иранистов, по которому туры были иранским народом, и потому не возражает против употребления слова «туранский» в смысле «урало-алтайский», упоминает даже, без отрицательной оценки, о попытке Макса Мюллера поставить рядом с севернотуранской (урало-алтайской) лингвистической группой южнотуранскую (некоторые из неарийских языков Инду стана и Индокитая); не говорится о попытке распространить термин «туранский» на язык досемитического населения Месопотамии. Ненаучным представляется ему, во-первых, употребление лингвистического термина для обозначения расовой принадлежности, во-вторых, еще в большей степени, употребление слова «туранский» в смысле «турецкий», когда такое же право на это название имеют языки тунгусские и монгольские (стр. 19). Из книги автора мы не узнаем, что слово «туранский» вызывает резкие возражения и как лингвистический термин, хотя Нёльдеке, считающий вопрос об иранстве туров не вполне решенным (ausgemacht), настаивает на сохранении слова «туранский» как удобного термина для обозначения большой группы народов; вполне соответствующих своему (первоначальному) значению научных терминов, по его мнению, вообще не существует 3.
В классификации турецких наречий автор больше всего примыкает к Вамбери, только соединяет из пяти групп Вамбери четыре группы в одну — «восточных турок», в противоположность западным (туркам Османской империи, Персии и Афганистана). Как деление более географическое и культурно-историческое, чем лингвистическое, предлагается делить восточных турок на иранских и туранских; к первым относятся турки, поселившиеся в стране, уже в Авесте относимой к Ирану. В действительности, как известно, различие между арийцами и турами остается в Авесте географически совершенно неопределенным. Насколько это деление неудачно, видно хотя бы из того, что к иранским туркам причисляются таранчи (стр. 36), к туранским — кашгарцы (стр. 58); между тем таранчи только в XVIII в. были переселены китайцами из Кашгарии в Илийскую долину, т. е. представляют тот же народ, как кашгарцы, о которых книга вообще дает совершенно неправильное представление; говорится, что они преимущественно скотоводы, «большею частью» мусульмане, «особенно те из них, которые находятся в китайском подданстве», и принадлежат к «чистейшим туранцам по языку, вероятно также по физическому типу». К туранским туркам, по месту жительства, причисляются киреи (стр. 57); совершенно, не принимается во внимание факт, о котором автор мог бы узнать хотя бы из книги Н. А. Аристова 4, что
3 иоЫеке, гомс ва ьуг, э. 431.
4 (Этнический состав}; о ней см. Бартольд, зворао, т. xi, стр. 341; <выше, стр. 266—279).
M. A. Czaplicka, The Turks of Central Asia (1918)
448
киреи входят в состав киргиз-казакского народа (автор везде пишет kaizak), именно Средней орды; киргиз-казаки вообще причисляются к иранским туркам, хотя в то же время им приписывается «промежуточное положение между обеими группами» (стр. 39). Неудачное деление на иранских и туранских турок нужно автору для того, чтобы доказать отсутствие среди восточных турок культурного единства (едва ли этот факт нуждается в доказательствах). По мнению автора (стр. 79), жизнь иранских турок всецело определялась «устарелыми остатками арабско-персид-ских цивилизаций, постепенно подвергавшимися влиянию медленного, тяжеловесного прогресса русской культуры»; туранские турки сохранили свою первоначальную культуру, не подчинившись ни арабско-персид-ской, ни китайской, но находятся в полной экономической зависимости от русской колонизации и из всех турок более всего подвергаются влиянию русской крестьянской жизни.
В истории восточных турок различаются четыре эпохи: 1) от первого смутного упоминания турецких народностей в древнейших китайских летописях и в Авесте до VI в. н. э.; 2) от VI в. (появление названия турок) до XIII в. (монгольское нашествие); 3) от империи Чингиз-хана до начала русского наступления в XVII в.; 4) борьба с Россией и русское управление до революции 1917 г. (стр. 61). Сравнительно много места отводится археологическому материалу (стр. 80 и сл.), хотя вопрос об этнографическом и хронологическом приурочении этого материала остается нерешенным; говорится только, что нет доказательств в пользу принадлежности народа бронзового века к другой расе, чем народ железного века (стр. 107). Интересные замечания заимствуются из новейших трудов финляндского ученого Тальгрена, по мнению которого енисейская бронзовая культура сложилась более всего под влиянием иранского Туркестана; влияние Китая, так мощно проявляющееся в железном веке, в период бронзы менее заметно; цинк, входящий в состав енисейской бронзы, в Китае не употреблялся (стр. 88). В спорных вопросах об этнографическом происхождении исторических народностей автор не имеет собственного мнения и только отмечает пристрастие специалистов к племенам, составляющим предмет их изысканий; отсюда пансамоедские теории Кастрена и Кострова (стр. 55), панмонголизм о. Иакинфа Бичурина, теории «турколога» (Turkic scholar; в этом случае предположение о специальности исследователя оказалось ошибочным) Аристова; специалистом по исследованию тунгусов на основании переведенных о. Иакинфом китайских текстов могли бы быть созданы такие же тунгусские теории (стр. 74). Некоторое увлечение среднеазиатским искусством проявляется в мнении автора, что впоследствии никакие турки в Средней Азии не достигали такой культурной высоты, как первые турки, воспользовавшиеся арийским искусством и семитской письменностью (стр. 99). Правильно отмечается (стр. 101), что в период енисейских и орхонских надписей турки были не столько степным, сколько лесным народом (автор
