А.А. Шахматов: Пособие для учащиеся - Макаров В.И.
Скачать (прямая ссылка):
Встреча с В. Ф. Миллером, против ожидания, начинается менее приятно.
— Вы тот молодой человек, который, кажется, посвятил себя изучению языков?
— Я занимаюсь языками,— отвечает А. Шахматов,— но не посвятил себя им.
Миллер (после некоторой паузы):
— Я читал... ваше сочинение, но оно написано без малейшей теории. (Ученый как-то неуверенно произносит слово «ваше».)
— То есть в каком смысле «теории»? — желает уточить мальчик.
— Вы многое заимствовали откуда-то, и, смею вас уверить, в этом сочинении ваших собственных мнений совсем
Лицо А. Шахматова выражает удивление, но стремление сдержать себя пока побеждает. В. Ф Миллер же между тем продолжает:
— Пятнадцатилетний юноша не может так писать, как вы... Слог представленной вами работы — это слог сложившегося исследователя. Поверить же в исключительный, данный вам свыше дар, соїласитесь...
Вконец раздосадованный, Шахматов неожиданно для самого себя прерывает профессора:
— Как можете вы так думать? Вы заглазно, даже не познакомившись со мной, уже составляете обо мне мнение... Поговорите со мной и югда сделайте заключение, так... (как господин Стороженко),— хотелось сказать Шахматову, но ои сдержался. Оба па какое-то мгновение задумываются. оНе слишком, ли п самоуверен? — пронзает Шахматова мысль.— Но ведь человек должен любить себя... иначе он не человек, когда в нем пет ни самолюбия, ни честолюбия, когда он сам себя не любит... Правда, нужно любить себя так, «тобіj не пренебрегать любовью к другим...»
— Ну, один дух святой знает, как появилось все это па бумаїе...— прерывает молчание В. Ф. Миллер.— Вы желаете, чтобы я с вами говорил? («Как же я не могу желать зтого, если от разговора с вамп, быть может, зависит моя встреча с Буслаевым1.») Тогда назовите мне то, что вы читали из филологии.
О, нет ничего проще! Приободренный, с радостной поспешностью перечисляет юноша работы русских ученых:
23
М. В. Ломоноеовэ н А. X. Востокова. впервые в науке предпринявших сравнение родственных языков; лингвиста И. И. Срезневского; фольклориста и этнографа А. Н. Афанасьева; лингвиста, историка и искусствоведа Ф. И. Буслаева; славяноведа и фольклориста Д. Ф. Гильфердипга. Он называет исследования немецких языковедов Августа Шленхера и Августа Фика, английского филолога Макса Мюллера, французского египтолога Гастона Масперо и многих других ученых.
— ...Но пн одного мнения,— страстно продолжает юный оппонент,— не позволил я почерпнуть, HH одного из их мнений, кроме главных, общепринятых. Мои же источники — это словари, всякая книга, в которой я находил хоть два-три пригодных мне слова.
— Признаюсь, молодой человек, вы начинаете меня интересовать,— слегка усмехнувшись, вставляет собеседник.— Но позвольте спросить вас, какое вы имеете право критиковать мнение М. Мюллера, Боппа, Тайлора? Ведь ни одного верного мнения у вас нет. И зачем вам, собственно, разбирать санскритские слова? ^го похвально, молодой человек, но, поймите, смешно...
— Всеволод Федорович! Мне все равно, какой корень у слова marta или manu. Главное для меня, что с помощью этих слов я изучаю жизнь, понятия наших древних предков... Мне ни холодно, ни жарко от того, что Адам семитическое или арийское слово, но каков был Адам — вот что мне интересно!
— Теория нужна всюду, мой друг, теория...
— Я с вами согласен... но я начинающий."., я начал изучение языков с пяти персидских слов, найденных мною в грамматике А. X. Востокова, а теперь у меня одних санскритских слов пять тысяч! Я обратился к господину Ход-жецу с просьбой наставить и научить меня, а вы упрекаете меня, как будго я претендую на одинаковую степень учености с вами...
— Вот вам совет, друг мой: бросьте все, возьмите латинскую и греческую грамматики, зубрите, зубрите и лищь тогда начинайте писать.
— Вы тысячу раз правы, Всеволод Федорович, я и сам давно знаю, что должен зубрить и зубрить, знаю, что должен поступить в университет, чтобы учиться... Но скажите, сочинение мое представляет ли хоть какой-то научный интерес?
21
— Ваше сочинение фантастично!
C тяжелым чувством покидает юноша В. Ф. Миллера. Слов нет, работа его очень спорна, многое в ней еще висит в воздухе, об этом говорил и Н. И. Стороженко. Нужно много работать, начинать сазов, ведь не изучивши старого, нельзя открыть нового... Все это так. Но говорить так резко! Стороженко не лингвист, а обласкал, показал, что хорошо, что дурно...
Н. И. Стороженко, тайна обаяния личности которого — в его душевной чистоте и бесхитростности, в вере в лучшие стороны человека, успокаивая раздосадованного юношу, рассказывает ему о сложном пути ученого, полном ежечасных поисков и сомнений.
Ни с чем не сравнима поэзия научного исследования. И даже неудачи у настоящих ученых служат нередко толчком к новым поискам, новым теориям и открытиям! Ободренный словами Н. И. Стороженко, Шахматов вскоре снова отправляется к В. Ф. Миллеру.
В возникшей дискуссии о звуках гимназист излагает В. Ф. Миллеру собственную теорию.
— Но помилуйте,— обращается ученый к Шахматову,— вы выдаете эту теорию за ваше собственное мнение. Неужели вы настолько бесчестны, чтобы уверять меня и себя, что все это написали именно вы? Вы доказываете действительно научно, но точно так же, как уже доказал до вас недавно один господин.
