Историческая грамматика русского языка - Черных П.Я.
Скачать (прямая ссылка):
Форма 1-го л. ед. ч. в древнерусском языке всегда оканчивалась на -хъ, причём у глаголов первого спряжения типа несу (см. § 97) это окончание присоединялось к основе инфинитива (на согласный) при посредстве соединительного гласного о (также в 3-м л. мн. ч. и в дв. ч., а во 2—3-м ед. ч. это о заменялось гласным е). В остальных случаях, т. е. когда основа инфинитива оканчивалась гласным звуком, окончание -хъ присоединялось непосредственно к основе инфинитива. Следовательно: а) несохъ, ведохъ, могохъ, пекохъ и пр.; б) писахъ (инф. писа-ти), про-сихъ, дахъ, прияхъ (инф. прияти), быхъ, пихъ, чухъ (инф. чути) и т. д.
Во2—3-мл. ед. ч., за исключением глаголов ткаанесу, форма аориста представляла собой чистую основу инфинитива: (ты, он) писа, проси, пи и пр., (князь) прия и т. д., но несе, веде, пече и пр.
В 3-м л. ед. ч. у глаголов нетематического спряжения иногда оказывается вторичное окончание -сть, занесённое из
3-го л. ед. ч. настоящего времени: (онъ) петь (=ел), дасть (=дал), бысть. Ср. в былинном языке: „бысть князь весел и радостен".
Во множественном числе аорист имел окончания: 1-е л. -хомь, 2-е л. -сте, 3-є л. -ша, из -Uie (по-старославянски -ша). В двойственном 1-е л. -Xовгь, 2—3-є л. -ста. Следует, однако, отметить, что в старославянском языке 2-е л. дв. (на -ста) отличалось от 3-го л. дв. (на -сте).
Некоторые глаголы типа несу образовывали аорист в 1-м л. ед.,
220
3-м л. мн. ч., 1, 2, 3-м л. дв. ч. без помощи соединительного гласного о. Например, от глагола речи (из ректи, ср. в современном русском изречь) аорист можно было образовать двояко: (язъ) рекохъ и (язъ) ргьхъ. Так, в „Повести временных лет“ по Лавр, списку, под 6453 г.: „рекоиіа дружина*, но „ргъша же деревляне...*
Когда аорист образовывался без соединительной гласной, гласный корня (ещё в эпоху общеславянских языковых переживаний) подвергался известным изменениям: гласный е заменялся гласным п> (из долгого е), б — а и т. д., очевидно, в связи с удлинением коренного гласного.
Тот аорист, который употреблялся в древнерусском языке, называется сигматическим от греческого слова „сигма* (название буквы с). Полагают, что согласный с некогда являлся суффиксальным элементом (впоследствии примкнувшим к флексии), с помощью которого образовывался сигматический аорист сначала во всех своих личных формах. Этот с в историческое время сохранялся (как элемент флексии) в таких формах аориста, как: несо-сте, писа-сте, проси-сте и пр. (с окончанием -сте вместо -те). Ho в других личных формах аориста (1-е л. ед. ч. и др.) с очень рано, ещё в доисторическую эпоху, изменился в х, сначала при строго определённых фонетических условиях (после к, р, а также U, у долгих, кратких или неслоговых, не перед т, п, к): рш-с-ъ > ргьк-х-ъ > ргъ-х-ъ; би-с-ъ > би-х-ъ, а потом, по аналогии, и в других случаях: писа-хъ и т. п. В 3-м л. мн. ч. вместо Xf получилось ше, откуда потом на древнерусской почве: ша.
В старославянском языке, кроме сигматического аориста, употреблялся ещё простой аорист, совсем другого типа, чем сигматический. В древнерусском простого аориста не было. В древнейших наших рукописях зарегистрированы только единичные случаи таких образований, попавшие туда из старославянских оригиналов. В Остромировом евангелии сюда относится единственный пример: възможете — 2-е л. мн. ч. от простого (несигматического) аориста: възмогъ. В старославянском языке этот глагол спрягался так:
Ed. ч. 1-е л. (въз)могъ Мн. ч. 1-е л. (въз)могомъ
2—3-є л. (въз)може 2-е л. (въз)можете
3-є л. (въз)мог»
Дв. Ч. 1-е Л. (BbS)Moroei
2-е л. (въз)можета
3-є л. (въз)можете
221
Аорист, как одна из форм прошедшего времени, был унаследован древнерусским языком от более ранней эпохи. Можно полагать, что он находился уже в состоянии разложения, которое продолжалось в течение древнерусского периода и в конечном счёте привело к полному исчезновению этой формы прошедшего времени, к вытеснению её перфектом (CM. § 100). Некоторые исследователи полагают, что в разговорной древнерусской речи аориста не существовало уже в XlI—XIII столетиях. Так или иначе, в актовом языке древней Руси, сравнительно хорошо отражающем особенности живой восточно-славянской речи, с XII в. в качестве нормальной формы прошедшего времени употребляется перфект. И только как исключение иногда встречается аорист. Так, в Новгородских грамотах XIV—XV столетий: „се докота князь (1318 г., 1373 г.); повелгьхо(м) судъ дати (1471 г.); се приехаша... посадники" (1471 г.) и др. В северодвинских грамотах XV в. ещё встречаются отдельные формы аориста в определённых словосочетаниях, имеющих характер юридической формулы: „се дахъ, се заложи Уласей Степанович, се купи игуменъ Василеи; и Савка рче (=рече, сказал); и посадники испросиша“ и т. д., причём иногда вместо единственного числа оказывается множественное, и наоборот: „а даиіа Иванъ Семеновичь (№ 95); и да Костянтине и его братья “ (Ks 80).
Повидимому, в некоторых, наиболее архаических севернорусских говорах употребление аориста (может быть, только в определённом контексте) имело место даже в эпоху Московской Руси.
