Историческая грамматика русского языка - Черных П.Я.
Скачать (прямая ссылка):
§ 117. Краткие причастия действительного залога в составе сказуемого. Одною из важнейших особенностей выражения составного сказуемого в древнерусском языке следует считать употребление кратких причастий действительного залога в качестве именной части составного сказуемого в сочетании со спрягаемыми формами глагола быти или с другими глаголами. Это явление характерно главным образом для книжно-литературного языка древней Руси; в грамотах и других памятниках деловой речи оно отражено очень слабо. Возможно, однако, что до некоторой степени оно также было известно и народным говорам.
Примеры из „Повести временных лет" (по Лаврент. списку):
„и есть ц(ь)рки та стоящи въ Корсуні граді (та церковь стоит); суть же кости его и доселі тамо лежаче (кости его лежат); в Печеру (в) люди еже суть дань дающе (к людям, которые дань дают); бгь бо Володимеръ любя дружину
262
(любил), бяхуть бо борци стояще горі во броня [х] и cmprtr ляюще* (стояли и стреляли) и т. п.
Краткое причастие -действительного залога в некоторых случаях могло и самостоятельно, т. е. без сопровождения связки есмь и пр., выступать в роли сказуемого, особенно в придаточных предложениях. Например, в той же „Повести": «прозвашась имены своими, гдЪ сіьдиіе (где сели); умыкаху жены собЪ съ нею же кто свгьщаеся (с которою кто уговорился); не вЪдяху, камо бежаще “, и т. п.
Такое причастие употреблялось и в сочетании с другими глаголами, знаменательными или полузнаменательными, с собственным реальным значением. Например, в «Повести временных лет*: „измывшеся придите ко мні (вымывшись, при-
дите); убояся побіже Олегь; сЪде княжя ту въ Переяславци, емля дань на грьцЪх* (сидел, княжа и собирая дань). Сюда же относится первая фраза Мстиславовой грамоты: «Ce азъ Мьсти-славъ ... дьржа русьску землю... повелЪлъ есмь...*. По своей синтаксической роли такое причастие очень напоминает наше обособленное деепричастие и поэтому обычно переводится с помощью деепричастного оборота, который действительно и развился в связи с утратой причастием его согласования с подлежащим в предложениях такого типа.
Глагольность кратких причастий действительного залога в сочетании со знаменательными глаголами была настолько велика, что словосочетания с такими причастиями могли отрываться от глагольного сказуемого и получали значение как бы самостоятельных предложений-спутников, но без собственного подлежащего, причём выражением этой самостоятельности служило употребление сочинительных союзов, особенно и. Например, в Синодальном списке I Новгородской летописи: а) „и створ-иіе віче на Ярославли дворі, и поидоим на владыцьнь дворъ (сотворили вече и пошли), тъгда увгьдавьиіе татари, оже йдуть роустии князи противу имъ. и прислаиш послы* (узнали и прислали послов); „а они исгыше полонъ всь, а сами поблгоша'" (изрубили пленников, а сами побежали); б) «и иде Ростфвоу... а сынъ оставивъ НовЪгород’Ь” (пошел в Ростов, а сына оставил).
В „Слове о полку Игореве": «Ярославна рано плачетъ... а ркучи* (рекучи). Нередко и в грамотах. Например, в Московской договорной 1368 г.: „а который бояринъ поЪдеть исъ кормленья... а службы не о/ислуживъ тому дати коръмленье — по неправі*.
263
В Ярославской грамоте ок. 1497 г.: „и судья възргъвъ в грамоту и пишет".
Иногда подобные словосочетания с кратким причастием действ, залога в памятниках имеют даже собственное подлежащее (иногда лишь подразумеваемое). Так, например, в I Новгород, летописи по Синод, списку: „той же нощи просивъше мира, и не да имъ посад-ни (к)“ (они просили мира, а посадник не дал). Также изредка в новгородских грамотах, например в грамоте 1305 г.: „дали (новгородские власти) Федору Михайловицю городъ стольный Пльсковъ, и он 'Ьдъ хл'Ьбъ" (они дали... и он ел).
С течением времени согласование таких кратких причастий с подлежащим, в связи с утратой ими склонения и превращения их в деепричастия, мало-помалу прекращается. Поэтому для более позднего времени следует уже говорить о свободном употреблении не причастий, а деепричастий. Так, в Москве деепричастие свободно употреблялось ещё в XVII в., и это явление не сразу прекратилось после XVII в. В Уложении 1649 г. таких случаев можно отметить немало, причём подлежащее является или общим с глагольным сказуемым, или не совпадает с ним, или может даже вовсе отсутствовать: а) „будетъ кто... хотя московскимъ государствомъ завладеть и государемъ быть, и для того своего злово умышления, начнеть рать збирать, и такова изменника казнить11; б) „а которые сторонние люди слышат крикъ и вопъ... и rfe люди на крикъ и на вопъ не пойду тъ... а про то сыскати"; в) „а будетъ кто стреляючи ис пищали, или из лука... и стрела или пулька... убьетъ кого... и за такое убийство... не казнити*; г) при отсутствии подлежащего: „и гЬхъ людей взявъ у него, и отдать тому, чьи т*Ь люди". Свободное употребление деепричастия до сих пор ещё пережиточно сохраняется в современных говорах, например подмосковных: „ни стирая серцъм, и ушол домой* (д. Парфенки, Ново-Петр. р-на).
В связи со сказанным выше, следует отметить, что в говорах вообще широко распространено употребление деепричастных форм, но только на ши, вша, мши и только совершенного вида в функции сказуемого (иногда составного сказуемого со связкой был и реже буду): он уехавши, мы выпивши, она обумши (обувшись, обулась), што ш ты растигнумши (расстегнулась), мы не выспавшись; в других говорах: он ушодци, никак сонце-та севши, что ты задумавши, окно было заткнувши и т. п.
