Историческая грамматика русского языка - Черных П.Я.
Скачать (прямая ссылка):
§ 111. Супин. Кроме инфинитива, во всех славянских языках с доисторической эпохи была в употреблении очень похожая на него в морфологическом отношении форма так называемого „достигательного наклонения* (как назвал её А. X. Востоков), или „супина* (supinum), как его чаще называют. Супин оканчивался на -тъ: пасть, спать, просить, воевать, биться и т. д.
Он употреблялся при глаголах, выражавших движение (например, иду и т. п.), для обозначения цели движения: „иду на вы
251
воевать11 (с вами воевать) и т. п. Так, в „Повести временйых лет": „идет рыбъ ловить, посла Ярополкъ искать братам и др.; в Смоленской грамоте 1229 г.: „русину не звати латина на поле биться*; в Новгородских грамотах 1265,1308 и других годов: „ез-дити звЪрии гонить*\ 1270 г.: „приехаша послы... сажать Ярослава * и др. Супин и в синтаксическом отношении отличался от инфинитива: дополнение при нём употреблялось в форме родительного падежа, например, в сочинениях Владимира Мономаха: „(идохъ) мира творить*.
Ho уже в ранних памятниках и в книжном, и в деловом литературном языке супин явно вытесняется инфинитивом. Например, в той же Смоленской грамоте 1229 г. читаем: „ехали тамо твердити миръ“ (после глагола движения вместо ожидаемого твердить). Тем не менее можно полагать, что в некоторых русских говорах, в течение всего XIV столетия, супин ещё мог употребляться в качестве живой формы в разговорном языке. Об этом, между прочим, свидетельствуют и любопытные записи на полях некоторых псковских рукописей, в частности Шесто-днева 1374 г.: „поюхати пить в Зрлковици“ [т. е. „поехать (вы)пить(?)“. „Зряковичи“— местечко под Псковом], „полести мыться (т. е. „пойти помытьсяaJl и т. п. Повидимому, только к концу XV в. прекратилось повсюду в живой речи употребление супина как одного из элементов грамматической системы русского языка.
6. НЕИЗМЕНЯЕМЫЕ ЧАСТИ РЕЧИ
§ 112. Пережиточные формы изменяемых именных и глагольных слов, сохранившиеся в функции наречий. Кроме общеславянских наречий с местоименным корнем: так, там, здесь (из сь-дгь-сь), куда, туда, при куды туды, теперь известных только в говорах, но ещё в XVIII в. нередких и в Москве, и в литературном языке, и т. д., кроме наречий на -о, -е: сильно и пр., на -ски: по-русски и т. п., имеется много наречий, теперь широко распространённых в русском языке, литературном и диалектальном, которые возникли в историческое время из изменяемых слов, склоняемых ИЛИ спрягаемых.
Так, например, наречия нередко представляют собою застывшие косвенные падежные формы существительных или кратких прилагательных, причём в одних случаях такое происхождение наречий ясно для всякого и не нуждается в исторических комментариях (шагом, вечером, вслух, вдали, снизу
і Slavia, 1927, VI, кн. I.
252
и т. п., иногда с другим ударением: кругбм, при кругом — твор. ед. и т. п.), тогда как в других случаях дело обстоит иначе. Например, пешком, так же как и шагом, восходит к твор. ед., но от слова, которое ие сохранилось как склоняемое существительное. Оно должно было звучать примерно пгъшькъ (образец склонения стол). Это слово (некогда известное и в других славянских языках) сохраняется в сербском: п]ешак (пешеход, пехотинец). У нас удержалась только женская форма этого слова пешка (ср. в говорах ужина вм. ужин и т. п.). Такого же происхождения, повидимому, босикомf нагишом и т. п.
Во многих случаях, однако, происхождение наречий не является столь прозрачным. Сюда относятся, например, наречия домой и долой. Первоначально они представляли собою форму дательного ед.от существительных дом, дол (склонявшихся, хотя и непоследовательно, по образцу сынь): домови, долови. Так, в „Повести временных лет" (по Лавр, списку): „идЪте с данью домовил (домой). В древнерусском языке дательный ед. без предлога часто употреблялся для обозначения цели движения. Например, в той же „Повести": „Олыь бЪжа’ Тмутороканю, Мстислав же възвративъся вспять Суздалю, Ольга приде Царюгороду" и т. д. Такого же рода дательным цели движения являлся и до-мози. Отсюда впоследствии в некоторых говорах домозь: „отпусти я домовьл —
I Новг. летопись по Синод, списку; „понесеть его домозьш — Смоленская грамота 1230 г. и др. В Москве форма домозь или домозъ (и теперь ещё кое-где сохраняющаяся на севере, например в говорах Шенкурского р-на Арханг. обл. и др.) была нормальной ещё в XVII в. Например, в Уложении 1649 г.: „збЪжитъ к себЪ домовъл\ в сочинении Котошихина „О России" и пр.: „отпустить его к себе домозьт и т. д. Новая форма домой, возникшая (в других говорах), повидимому, также фонетически из домови (домо[в]и > домой > домой) ,вытеснила форму домовь не раньше петровского времени.
Одинаковую судьбу имело наречие долови. Первоначальное значение этого слова было другое, не „прочь", а „вниз". С этим значением оно встречается ещё в XVII в. Например, в „Сказании о самозванце": „убиша тамо же вверху и скинуша его доловъ на землю".
Некоторые наши наречия (иногда употребляемые и в функции предлогов) восходят к винительному ед. Например, меж, возникшее фонетически из межу при церковнославянском между, от межа, межда. К этой же группе наречий следует отнести, например, у писателей начала XIX в. вечор (например, у Пушкина: „Вечор, ты помнишь, вьюга злилась...") в смысле „вчера вечером", в говорах: ночесь (из ночь-сь) и т. д. Возможно, такого же происхождения около от коло (круг, ср. колесо.) Первоначальное значение: вокруг, кругом: „шесть кругов, три около солнця" —в I Новг. летописи по Синод, списку. С этим первоначальным значением наречие-предлог около употреблялось ещё в начале прошлого столетия. Например, в „Северном Вестнике" за 1804 г., № 2 напечатана „Инструкция Академии наук профессору Тилезиусу для путешествия около CBtTa". Впрочем и значение „вблизи", ,подле" известно с давнего времени.
