Муза и мамона - Аникин А.В.
Скачать (прямая ссылка):
Эти показания Корфа, как и его характеристики Пушкина лицейского периода, принимаются специалистами с определенным скептицизмом. Нет, например, никаких подтверждений того, что в 10-х годах характер Куницына резко изменился и он охладел к своим предметам. Напротив, на вторую половину десятилетия приходится расцвет его деятельности, полной одушевления и надежд. Перелом произошел в 1820-1821 годах по причинам, о которых Корф не говорит: Куницын,
42 который был к этому времени профессором Петербургского университета, подвергся, вместе с несколькими другими прогрессивными профессорами, чистке и был отстранен от преподавания, а его книга о естественном праве запрещена и уничтожена.
О лицейских занятиях Пушкина рассказывает в 1851 году другой его однокашник — Сергей Комовский. Пушкин «охотно занимался науками историческими, но не любил политических и в особенности математику, почему вместе с другом своим бароном Дельвигом всегда находился в числе последних воспитанников второго разряда и при выпуске из лицея получил чин .10-го класса» ь. Это означало: коллежский секретарь — в гражданской службе, поручик — в военной. Более успешные лицеисты (Горчаков, Корф, Комовский, Кюхельбекер и другие) получили чин 9-го класса — титулярный советник в гражданской службе.
В обоих отзывах нетрудно заметить что-то казенное: люди оцениваются как чиновники. Они не могут быть приняты как окончательный приговор и потому, что мы имеем иные оценки от людей не менее осведомленных. Иван Пущин свидетельствует: «Пушкин охотнее всех других классов занимался в классе Куницына, и то совершенно по-своему: уроков никогда не повторял, мало что записывал, а чтобы переписывать тетради профессоров (печатных руководств тогда еще не существовало), у него и в обычае не было; все делалось a livre ouvert»7.
Это, несомненно, ближе к истине, да и внешнему и внутреннему облику Пушкина соответствует. Конечно, трудно себе представить Пушкина, как Горчакова, аккуратно переписывающим конспекты. Но это еще вовсе не говорит о том, что он все пропускал мимо ушей. О феноменальной памяти и восприимчивости Пушкина пишут многие современники, в частности его близкий друг П. А. Плетнев. И справедливо замечает Грот: «Слывя в Лицее повесою, он, однако же, никогда не был праздным, с удивительною быстротою навсегда ус-воивал себе все, что, по-видимому, бегло читал или слышал»8.
Конечно. Можно ли Пушкина мерять меркой Корфа, Комовского и даже Горчакова? Нет!
Самое главное, подтверждение глубокого уважения Пушкина к Куницыну как человеку, педагогу и ученому мы находим в его произведениях. Куницын —
43 единственный из лицейских учителей, к которому Пущ кин неоднократно обращался в стихах за двадцать по слелицейских лет.
Первые следы влияния Куницына видны уже в ли цейских записях и несохранившихся сочинениях Пуш кина. Под 10 декабря 1815 года в лицейском дневнике имеется такая запись: «Вчера написал я третью главу «Фатама, или Разума человеческого: Право ее тественное». Читал ее С. С. и вечером с товарищами тушил свечки и лампы в зале. Прекрасное занятие для философа! — Поутру читал «Жизнь Вольтера». На чал я комедию — не знаю, кончу ли ее» (VII, 257).
Комедия носила характерное название «Философ». О содержании этих сочинений юноши, тушившего с товарищами свечи (не вспоминается ли здесь по ас социации Антон Пафнутьич из «Дубровского» с его отчаянным «пуркуа ву туше»?), известно лишь из смут ных сообщений однокашников. Но необходимо во всяком случае согласиться с Мейлахом, что эти сочинения отражали интерес Пушкина к предметам, которые преподавал Куницын9.
Обучение у Куницына (отчасти также у профессора истории и статистики И. К. Кайданова) заложило те основы, без которых трудно представить себе Пушкина как мыслителя, близкого к декабристам. Общение с Н. И. Тургеневым, начавшееся вскоре после окончания Лицея, было своеобразным экзаменом зрелости Пушкина. Трудно представить себе более строгого судью, а ведь уже в 1819 году Тургенев намечал Пушкина вместе с его учителем Куницыным в число сотрудников политического журнала, который он намеревался издавать.
В бесконечно прекрасных и пронзительно грустных стихах, которые Пушкин написал к последней для него лицейской годовщине 1836 года и которые не мог дочитать на вечеринке у Яковлева от подступивших слез, сказано:
Вы помните: когда возник ли це її.
Как царь для нас открыл чертог царицын.
И мы пришли. И встретил нас Куницын
Приветствием меж царственных гостей (II, 393).
Здесь имеется в виду речь, которую произнес Куницын на торжественном акте открытия Лицея и которая произвела сильное впечатление и на гостей, и на воспитанников. В речи вопреки обязательной традиции
44 ЛИ разу не упоминался государь, а юноши призыва діїсь к самоотверженному служению отечеству и просвещению.
В романе «Пушкин» Ю. Н. Тынянов изобразил Куницына этих месяцев через его вымышленный дневник. Пользуясь правом на художественный вымысел, автор описывает встречу Пушкина-мальчика с Куницы-ным летом 1811 года у А. И. Тургенева, старшего брата Николая. Документальных источников о такой встрече нет, но она возможна: Александр жил эти месяцы в Петербурге с дядей Василием Львовичем, И тот вполне мог взять его с собой к Тургеневу. Это легко могло совпасть с визитом Куницына, которому А. И. Тургенев покровительствовал.
