Муза и мамона - Аникин А.В.
Скачать (прямая ссылка):
Обобщая весь доступный материал, М. В. Нечкина пишет, что членов Священной артели интересовали общественные науки и черпали они свои знания из того же источника, откуда и лицеисты,— из лекций Куницына. И далее: «Естественно предположить, что и некоторые другие члены только что возникшего Союза спасения были в числе слушателей Куницына»20.
Невозможно допустить, что Пушкин в 1816 — 1817 годах ничего не слышал об этих лекциях. Ведь собрания Священной артели посещали его друзья-лицеисты Пущин, Кюхельбекер, Вольховский, Дельвиг. Он был хорошо знаком с Бурцовым, с которым, в отличие от многих других друзей-декабристов, ему довелось еще раз встретиться во время путешествия 1829 года в Арзерум. Не исключено, что Пушкин сам бывал на собраниях Артели. Если не от самого Пестеля, то от кого-то из общих друзей он мог слышать и о лекциях профессора Германа. Между прочим, Карл Федорович Герман был издателем того самого «Статистического
50 журнала», в котором появились уже упомянутые важные статьи Балугьянского, и пострадал от гонений вместе с Куницыным.
Поэтому мы опять-таки можем доверять Тынянову, когда он рассказывает с характерными деталями: «Кюхля иод строгим секретом рассказал, что Бурцов — друг Куницына и Куницын читает ему за чаем лекции обо всех политических событиях и об Адаме Смите»21.
Люди, которых Пушкин уважал, которым стремился подражать, считали изучение политической экономии достойным занятием и посвящали ему вполне добровольно свое свободное время. Реалистично допустить, что это могло повлиять на отношение Пушкина к лекциям Куницына и к предметам, которые он преподавал в последний год лицейского обучения.
Последний штрих к лицейскому периоду. Неизвестно, как проходил выпускной экзамен по политической экономии. Но на экзамене по всеобщей истории 22 мая 1817 года присутствовал в качестве почетного гостя академик Андрей Карлович (Генрих) Шторх. Русский немец из Прибалтики, дослужившийся до высоких чинов, воспитатель великих князей, он был автором опубликованного в 1815 году в Петербурге на французском языке 6-томного курса политической экономии. В предисловии Шторх почти открыто писал, что вынужден публиковать свой труд на иностранном языке по цензурным соображениям; и вокруг издания этой заметной книги ходили всевозможные слухи, которые вполне могли дойти до Пушкина. Это еще раз могло подтвердить ему, что политическая экономия и свободомыслие связаны друг с другом. III
Здесь рабство тощее
9 июля 1819 года Пушкин, уезжая из Петербурга в Михайловское, пишет своему старшему другу Александру Ивановичу Тургеневу: «Очень мне жаль, что я не простился ни с вами, ни с обоими Мирабо» (IX, 14).
Кто такие эти два Мирабо?
Все комментаторы согласны, что один Мирабо — брат адресата Николай Иванович, экономист и декабрист. В отношении второго мнения расходятся. Скажем, М. И. Гиллельсон в комментариях к двухтомнику «Переписка А. С. Пушкина» без колебаний утверждает, что второй Мирабо — Никита Муравьев, член Союза благоденствия, автор известного конституционного проекта. Напротив, Д. Д. Благой неоднократно высказывал мнение, что «обоими Мирабо» Пушкин шутливо окрестил одного Николая Тургенева
Мне представляется, что Благой прав. В бытовом, человеческом плане выглядит несколько странным, почему бы Пушкин стал сообщать А. И. Тургеневу, что он не простился с Никитой, да еще в такой зашифрованной форме. Но еще важнее следующие остроумные аргументы, которые приводит Благой. Во французской истории заметную роль сыграли два Мирабо — отец и сын. Мирабо-отец (1715 — 1789), аристократ и богач, был страстным последователем Франсуа Кенэ, главы школы экономистов-физиократов в 50 —70-х годах XVIII века, популяризатором «новой науки». Его сын (1749—1791) — знаменитый трибун Великой французской революции, о нем прекрасно написал советский
52 историк А. 3. Манфред 2. Весьма вероятно, что Пушкин, при его склонности к парадоксу и юмору, соединил черты отца и сына и наградил ими Н. И. Тургенева, к которому, видимо, испытывал своеобразный пиетет.
За несколько месяцев до этого письма, в конце 1818 года, вышла в свет книга Н. И. Тургенева «Опыт теории налогов». В сущности говоря, это была первая теоретическая работа по политической экономии, написанная русским автором на русском языке. На этот факт немедленно указал в своей рецензии А. П. Куницын. Едва ли такие вещи могли пройти мимо внимания юного поэта, как он ни был занят театром, «Русланом», светом и полусветом. Книгу читали и хвалили ближайшие старшие друзья Пушкина. 1 декабря 1818 г. П. А. Вяземский пишет А. И. Тургеневу: «Книгу твоего брата читаю с живым удовольствием: большая ясность в мыслях и следственно — сила»3. Возможно, Пушкин не прочел книгу Тургенева от корки до корки, но с основными ее идеями — а это были идеи антикрепостнические — он был, безусловно, хорошо знаком. Пушкин вполне мог также знать, что* Мирабо-отец был автором книги «Теория налогов» (1760), и это усиливало параллель с Тургеневым.
С другой стороны, среди «молодых якобинцев» прозвище Мирабо по ассоциации с Мирабо-сыном было распространено на Николая Тургенева. Мирабо (отнюдь не Робеспьер или Дантон!) был их любимым героем, а в Тургеневе видели такие свойственные ему черты, как политическая страстность, преданность идее, ораторское искусство, убедительность слова. Для Пушкина Мирабо тоже был чем-то вроде идеала революционного политического деятеля. Называя так Николая Тургенева, он отдавал должное его талантам и энергии.
