Муза и мамона - Аникин А.В.
Скачать (прямая ссылка):
31 постническим строем, который господствовал в России, Смит выступал против всех феодальных пут, препятствующих росту «богатства нации», прежде всего против крепостного права, которое он практически не отличал от рабства. Он хотел максимально свободного развития капитализма и с полным для того времени основанием считал, что такое развитие выгодно народным массам, в том числе рабочему классу. Невероятно смело звучали в России, например, такие слова Смита: «...государь со всеми своими судебными чиновниками и офицерами, вся армия и флот представляют собою непроизводительных работников. Они являются слугами общества и содержатся на часть годового продукта труда остального населения (...) К одному и тому же классу должны быть отнесены как некоторые из самых серьезных и важных, так и некоторые из самых легкомысленных профессий — священники, юристы, врачи, писатели всякого рода, актеры, паяцы, музыканты, оперные певцы, танцовщики и пр.» 3.
Действительно, у цензора начала 20-х годов, наверное, глаза полезли бы на лоб, если бы он прочел такие фразы в рукописи. Когда же книга выходила в свет, время было другое, да и фразы эти были чужие и к тому же затерялись в массивах ученых рассуждений. Если кто-нибудь из старших друзей, тот же Николай Тургенев, обратил внимание Пушкина на эти фразы, то едва ли тот скользнул по ним глазами равнодушно! Государь и вельможи — непроизводительные работники и слуги общества, а их труд экономически не отличается от труда паяцев!
У нас нет сведений, заглядывал ли Пушкин когда-либо в Смита; его книга не встречается в описи пушкинской библиотеки. Однако и исключить это мы не можем. Конечно, если и заглядывал, то наверняка не в русское издание: оно подтверждает мысль Пушкина, что «ученость, политика и философия еще по-русски не изъяснялись — метафизического языка у нас вовсе не существует (...), все наши знания, все наши понятия с младенчества почерпнули мы в книгах иностранных, мы привыкли мыслить на чужом языке (...)» (VI, 229 — 230). Столь же маловероятно, что он видел английское издание: хотя Пушкин всю жизнь интересовался английским языком и изучал его, удовлетворительно читать на этом языке он начал лишь к концу 20-х годов 4. Но во французских переводах книга Смита несом-
32 яенно имелась в библиотеках нескольких друзей и знакомых Пушкина в Петербурге, Кишиневе и Одессе, и он мог ее по меньшей мере перелистать. Исследования подтвердили, что Пушкин действительно знал все те книги, чтение которых он приписывал Онегину. Почему Смит должен составлять исключение?
Огромный труд Смита был неподъемен для читателей и студентов. Естественно, потребовались пересказы и сокращения. В 1812 году в Казани, на краю Европы, адъюнкт исторических наук и политической экономии Петр Кондырев издает в университетской типографии свой перевод книги геттингенского профессора Г. Cap-ториуса, которая представляет собой упрощенное изложение Смита, приспособленное для педагогических целей. Любопытно, что уже Сарториус, добросовестно пересказав то место у Смита, где он говорит о людях, занимающихся производительным и непроизводительным трудом, все же, страха ради иудейска, опускает во второй категории государя .
Изданная Кондыревым книга особенно интересна тем, что содержит в приложении библиографию русской литературы по политической экономии. Автор начинает с меланхолического замечания: «Словесность (литература.— А. А.) политической экономии на российском языке у нас малозначительна; мы имеем одни переводы, но и тех не весьма в достаточном количестве» 6. Действительно, по его данным, с 1780 по 1802 год на русском языке не вышло вообще ни одного сочинения по политэкономии, а в 1802 — 1812 годах вышло всего 13 таких сочинений, не считая «небольшие сочинения касательно сей науки, находящиеся в разных книгах» 7. Но сдвиг произошел, и немалый. Кроме того, издавались книги по философии, праву, истории...
Из перечисленных Кондыревым трудов затронем лишь два: один по причине его важности, другой — поскольку имя автора ассоциируется с Пушкиным. Вот перед нами еще одно антикварное издание: «Начальные основания государственного хозяйства, или Наука о народном богатстве, сочиненные Христианом Шлё-цером, надворным советником и политики профессором в императорском Московском университете. Перевод с немецкого». Первая книга вышла в 1805 году, вторая — в 1806-м. Это первый на русском языке учебник политической экономии, а Христиан Шлёцер, сын известного историка, одного из ранних исследо-
2 А. В. Аникин
33 вателей русского летописания,— первый профессор, читавший в русском университете курс политической экономии. По-видимому, это был авторизованный перевод, сделан он квалифицированно, и его вполне можно читать и теперь. Книга Шлёцера снабжена рядом примечаний, специально касающихся России, что придает ей особый интерес.
Шлёцер был хорошо известен московскому барству. Он обучал политической экономии и другим наукам детей князя Д. М. Щербатова — кузенов Чаадаева. В своей книге Шлёцер критиковал крепостное право; вероятно, он не скрывал этот взгляд и на занятиях. Как видно, Шлёцер учил детей делу: сын Щербатова, князь Иван, оказался позже замешан в историю с возмущением Семеновского полка и сослан солдатом на Кавказ 8.
