Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка):
душ парване гофт ба фанус кей сара-йе нешат то ра 'арус шарх-е хал-е мера бегу бари то ке пирахан-е тан-е йари. Вчера мотылек говорил светильнику: «О ты, чья невеста — обитель счастья, Расскажи хоть раз о моем состоянии, О ты, платье на теле возлюбленной».
Подведем итоги и попытаемся выявить некоторые закономерности появления собственно суфийских и примыкающих к ним стихотворных текстов на предметах иранского прикладного искусства. Среди последних мы упомянули вещи, функционально связанные с дервишским обиходом: колпак дервиша и кешкули. Казалось бы, на них прежде всего естественно видеть суфийские стихи, однако это ожидание нечасто оправдывается. Очевидно, между предметом и украшавшим его стихотворным текстом существовала более опосредованная связь, а именно не через форму или назначение, а прежде всего через слово (наименование вещи).
На каких предметах суфийские стихи встречаются наиболее часто и ярче всего выражены? Безусловно, на последней из упомянутых разновидностей из группы светильников, и, очевидно, потому, что «свет» и «свеча», а также «огонь» являются важнейшими компонентами суфийской поэтической терминологии. Таково же «зеркало», и суфийские стихи зафиксированы на футлярах для зеркал. Чаши же, к примеру, равно тяготеют и к светской и к суфийской поэзии; «чаша» в определенном контексте может стать чисто суфийским образом, но она не принадлежит к числу основных, формирующих суфийскую поэтическую образную систему понятий.
Таким образом, можно выдвинуть гипотезу: суфийские поэтические тексты появлялись чаще всего и в наиболее выраженном виде на тех предметах иранского прикладного искусства, названия которых совпадали с суфийскими поэтическими терминами-аллегориями; форма же и функции предмета, имея определенное значение, все же были факультативны при выборе стихотворного текста. Разумеется, это лишь самая общая тенденция, отступления от котор'ой нередки.
300
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Автор искренне признателен А. А. Иванову за предоставленную им возможность подробно ознакомиться с коллекцией художественного металла Ирана в ГЭ.
2 В статье рассматриваются только надписи на персидском языке.
3 ГМИНВ, кешкуль, инв. № 971 II. См. о нем нашу статью [1, с. 14—15], где из-за неясности диакритики в надписи на кешкуле дано несколько иное прочтение второго бейта; сейчас, располагая аналогиями, мы предлагаем более точный вариант.
4 ГЭ, кешкуль, инв. № УС-804. Все упоминаемые и цитируемые в настоящей статье надписи на предметах иранского художественного металла в собрании ГЭ прочтены, а сами предметы атрибутированы А. А. Ивановым.
5 ГЭ, чаша, инв. № УС-28.
6 ГЭ, тазик, инв. № УС-27.
7 ГМИНВ, чаша, инв. № 196 II.
8 ГЭ, чаша, инв. № УС-45.
9 ГМИНВ, чаши, инв. № 6192 II и 1752 II (XVII в.); Музей изящных искусств в Тегеране, чаша [2, № 41—42, с. 13]; Музей Виктории и Альберта в Лондоне, чаша [3, с. 330—331].
10 Речь идет об изделиях "из собраний ГМИНВ, ГЭ, Музея Виктории и Альберта и др.; большое количество предметов не позволяет их перечислить. Все они датируются второй половиной XVI в. (многие имеют более точную датировку). Тексты атрибуированы А. А. Ивановым.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексеева И. Ю. Стихотворные надписи на иранских изделиях из металла из собрания ГМИНВ.— Государственный музей искусства народов Востока. Научные сообщения. M., 1984, вып. 17.
2. Иахйа Зака, Мохаммад Хасан Самсар. Аш'ар ва ашйа (Стихи и вещи).— Хонар ва мардом (Искусство и народ). Техран, 1344—1345 гг. х.
:3. Melikian-Chirvani A. S. Islamic Metalwork from the Iranian World 8—18-th Centuries. L., 1982.
И. Л. Иноземцев
ХУШХАЛ-ХАН XATTAK О МУСУЛЬМАНСКОЙ МУЗЫКЕ
Данная статья написана на основе комментированного перевода «Хонар дэ ?илм мусики» («Талант к изучению музыки») — главы 18 «Дастар-нама» («Книга о чалме»), памятника пуштунской литературы XVII в. Книга была создана Хушхал-ха-ном Хаттаком (1613—1689), афганским феодалом, вождем пуштунского племени хаттаки, и занимает важное место среди источников XVII в. как первый памятник (из дошедших до нас),, представляющий собой светскую литературу на языке пашто.
В названии книги точно отражено ее содержание: чалма в мусульманских странах — символ зрелости и соответствия общемусульманским понятиям чести. Это произведение — «„зерцало", отражающее в себе мировоззрение просвещенного афганского феодала» [13, с. 56]. Для того чтобы повязали чалму, необходимо, по мнению Хаттака, овладеть навыками в 20 ремеслах, науках и искусствах, а также воспитать в себе 20 лучших качеств и свойств характера. Их перечисление и характеристика и составили содержание книги, что определило ее общий, неспециальный характер.
«Дастар-нама» — этико-дидактическое сочинение небольшого объема (138 с). В нем излагаются лишь основы освещаемых вопросов. Когда же Хаттак говорит о том, что ему особенно дорого или в чем он преуспел значительно, он дает волю своему красноречию. Таковы, например, воинское искусство, охота, некоторые из лучших человеческих качеств — мужество, великодушие, благородство.
В юности Хаттак получил прекрасное образование, причем необходимо отметить, что он не был муридом, хотя его знакомство с учением суфиев произошло именно в этот период жизни, как о(5 этом свидетельствуют некоторые газели и маснави. В 28-летнем возрасте после гибели отца Шахбаз-хана в одной из пуштунских междоусобных битв с юсуфзаями он уже возглавлял племя. Это заставило его задуматься о судьбе пуштунов, которые находились под властью могольского падишаха Шахджихана. Но последовало приглашение ко двору, и Хушхал провел восемь лет в военных походах, чередующихся со светским времяпровождением в Дели. Двор Моголов в это время был одним из больших культурных центров, где сосуществовали индийская, христианская и мусульманская культуры, что отразилось на мировоззрении Хаттака. В 1658 г. власть в Дели
