Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка):
302
была узурпирована Аурангзебом, который не стал мириться с возросшим влиянием Хушхала в районе обитания пуштунов и заключил его в крепость Ранбур К Это сделало Хаттака непримиримым врагом Моголов, и с тех пор его политику определяли жажда мести и идея объединения пуштунов в борьбе за независимость.
«Дастар-нама» была написана в заточении, и, как полагают большинство исследователей, весь материал, изложенный в ней, приведен по памяти, несмотря на обилие цитат (так, только хадисов и изречений на арабском языке — 57, а байтов на дари — 170).
Те знания, которые, по мнению Хаттака, должен был получить в области музыки молодой феодал, изложены в указанной выше главе «Хонар дэ 'илм мусики». Несмотря на название, приводимые в главе сведения крайне скудны, особенно в области теории музыки: Хушхал не был знатоком в ней. Значительно более широкое освещение получили вопросы, связанные с дозволенностью музыкального исполнительства в исламе. Кроме того, рассматриваемая глава является единственным из дошедших до нас источников XVII в. по музыке пуштунов и хотя бы уже поэтому нуждается в тщательном исследовании.
Весьма значительная часть главы посвящена радениям дервишей— сама (см. ниже), тому, какую роль при этом играет музыка и какое место в жизни пуштунов занимают эти действа. В данной работе представлена попытка прокомментировать взгляды Хаттака на практику суфизма (тасаввоф) начала XVII в. в местах обитания пуштунов.
Хушхал не был суфием, а только увлекался суфизмом, что можно выявить на основании свидетельств его современников, а также анализа творчества, выполненного некоторыми исследователями в наше время [18; 20; 21; 25]. Различные детали описания в книге Хушхала говорят о знакомстве автора с различными школами суфизма. Например, главная идея второй газели восходит к школе Джунейда ал-Багдади (ум. 910), в основе которой лежит сахв (трезвость). Маснави об экстатическом танце восходит уже к другой школе — Байазида ал-Бистами (ум. 874); в основе ее — экстатический восторг, опьянение любовью к Богу (галаба).
Хаттак демонстрирует хорошую осведомленность в знании шариата, Корана, фикха, религиозных атрибутов — всего того,, что следует знать мусульманину ханифитского толка. В то же время, как пишет Моргенстьерне, исследователь творчества Хушхала, «вино, которое он пил, было не только вином мистического экстаза, временами он был не прочь испить вина из Португалии и другие крепкие напитки» [25, с. 53]. Сам Хушхал о себе говорит так: «Подобно слону, работающему в цепях и вспоминающему родную Индию, я плачу от благочестия и воздержания, вспоминая своих друзей по питию». Не чужд он был и любви земной и «вплоть до самого преклонного возраста
303
умел достойно оценить женскую красоту» [там же], тогда как, согласно мистику Джуллаби ал-Худжвири, труд которого «Кашф ал-махджуб» («Раскрытие сокрытого за занавесом») признан как классический, «лицезрение молодых и разговор с ними запрещены (махзур)» [19, с. 542}. То, что Хаттак не был суфием, не мешало ему знать, любить и часто цитировать различных мистических авторов — ал-Газали, Руми.
К середине XVII в. на языке пашто уже существовало несколько религиозных сочинений; многие из них содержали главы, посвященные суфизму, но специальных трактатов по мистицизму до настоящего времени не обнаружено. В рассматриваемой главе отдельные аспекты суфизма, имеющие отношение к музыке и радениям дервишей, излагаются беспристрастным .наблюдателем — Хаттаком.
Глава написана на языке пашто, включает в себя две газели, маснави и байт на средневековом дари, два байта на пашто и один хадис на арабском языке. Текст ее можно условно разделить на две части: первая посвящена музыке, ее теории и практике, музыкальным инструментам; во второй части преобладают рассуждения о дозволенности музыкального исполнительства ^и суфийских радений. Текст главы прерывается нашими комментариями.
Талант к изучению музыки
85 // или О пении и исполнении мелодии. [Музыка] — наука глубокая.
86 // Так же как и в поэзии, в которой есть определенные арузы, в [теории] музыки имеется шесть бахра, в каждом бахра — по шесть нагма, как это было установлено Платоном. Одновременно с бахра Платон открыл назм, но, так как это не простая наука, предпочтение было отдано назму. В этих двух видах искусства большим мастером был Амир' Хосроу Дехлеви.
[История сохранила] несколько байтов об этом. Вот хороший пример байта, в котором проявляется [это] предпочтение.
Байт
Назм — словно невеста, нагма — подобна ее украшениям. Нет в том беды, если невеста прекрасна и без украшений.
Назм и нагма — взаимосвязанные [понятия].
Текст главы открывается утверждением Хушхала, что абстрактно-умозрительная теория его времени предполагает наличие неких шести бахра. Употребление этого слова в одном из его основных значений — «метр», «размер», «ритм» — представляется сомнительным. Ни в одной из арабо-персидских музыкальных теорий мы не находим такой, которая ставила бы лад или звукоряд в зависимость от определенной ритмической формулы или размера, т. е. в шести ритмических структурах не может быть заключено шесть тонов или шесть мелодических оборотов. Кроме того, в последующем тексте Хаттак противопоставляет назм в значении «ритм» терминам бахра и нагма в значении «мелодия». (То, что он приписывает открытие данных
