Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка):
Важную роль при исследовании суфийского содержания газели конкретного автора играет знание исторического контекста, культурной традиции, литературной ситуации, биографии поэта — всего того материала, по которому можно определить суфийский контекст произведения3. Если при анализе исторических факторов возникают предпосылки для суфийского понимания текста, можно перейти к поэтологическому анализу, который позволит вынести окончательное суждение по поставленному вопросу. Крайне важным представляется в первую очередь вычленить бейты, содержащие прямое указание на мистическое содержание, а вслед за этим выявить возможности соотнесения внешнего и внутреннего планов бейта и художественную обусловленность подобного соотнесения.
При внимательном анализе творчества конкретного автора можно выделить некоторые закономерности, позволяющие сделать вывод о суфийской направленности его газели. В данной статье мы рассмотрим две газели Мира Таки Мира с точки
239
зрения зависимости их структуры от задач и целей конкретного произведения.
Мир Таки Мир (1723—1810), выдающийся поэт урду, традиционно считается признанным мастером газели, причем в научной литературе вокруг его имени существуют споры о том, какое же направление, суфийское или светское, получило наибольшее развитие в его творчестве. Говорить о суфийском содержании газелей поэта нам дает право знание о его жизни, литературном окружении, творчестве. На основе изучения автобиографии Мира Таки Мира [7] можно сделать вывод о значительном влиянии суфизма на мировоззрение поэта. Мир вырос в семье суфийского проповедника из Агры, получившего имя Муттаки за свою праведную жизнь. С детских лет поэта окружала атмосфера преклонения перед суфийской святостью. И сам Мир благодаря своему учителю-суфию приобщается к суфийской практике [7, с. 32]. Обращение к ряду поздних прозаических произведений поэта (например, к «Фейз-е Мир», посвященному рассказу о суфийских проповедниках) подтверждает правомерность выводов о влиянии суфизма на взгляды поэта. По свидетельствам современников Мира Таки Мира, он принимал активное участие в литературном кружке поэта-суфия Мира Дарда в 1750—1751 гг., имел тесный контакт с суфийскими авторами и обладал глубокими знаниями суфийской литературы [8, с. 552—553].
Анализ других жанровых форм в творчестве Мира Таки Мира (касыды, марсии, маснави) [6, с. 911—959, 1179—1191, 1202—1213] достаточно убедительно показывает его сознательное обращение к суфийским реминисценциям и аллегориям, тем самым подтверждая, что суфийская тематика характерна не только для историографических трудов поэта, но и для его художественных произведений.
* * *
Рассмотрим мистический аспект двух газелей первого дивана Мира Таки Мира.
Первая — доктринально-суфийская — газель [6, с. 103].
Проявившийся свет есть выражение Его красоты,
Даже в [свете] солнца была явлена лишь Его малая часть.
Когда беспокойство сердца усилилось [настолько, что уподобилось]
светопреставлению, В каждой жалобе [сердца] выразилось смятение Судного дня. Когда я пришел к себе, я пришел ради познания Бога И тогда понял, что все еще очень далек [от постижения Истины]. Огонь не сильно разгорелся в твоем сердце, о Калим! Иначе одна вспышка [пламени] стала бы молнией хирманов сотни
Синайских гор.
Ночь в собрании прошла без единого Твоего луча,
Ни в свече, ни в мотыльке — ни в чем не было [Твоего] присутствия.
Что из того, что у благоденствующего были дорогие меха?!
Ринд [сумел] скоротать ночь даже нагим.
240
Если уж нам суждено смешаться с землей, то суждено, о небеса!
Но эту дерзкую тоже надо вывести на этот путь.
Те ноги, которые вчера наступали на череп,
В одно мгновение своими шагами превратили его в порошок.
Череп воскликнул: «Смотри, куда идешь, невежа,
И у меня когда-то была надменно поднятая голова».
Мир, среди нас была та, которой завидуют райские гурии,
Если мы не поняли этого, то в этом — ограниченность нашего разума.
Обратим внимание на бейт: «Когда я пришел к себе, я пришел ради познания Бога //И тогда понял, что все еще очень далек [от постижения Истины]». Он содержит скрытую цитату хадиса «Познавший себя познает Господа своего», которая указывает на суфийское содержание текста4, поскольку в ней заключены главное условие тариката (путешествия в себя) и одно из центральных метафизических понятий суфизма (познание макрокосма через микрокосм). Этот бейт дает основание рассмотреть данную газель через призму суфийских представлений5. >
Важную роль в каждой газели играет первый бейт, задающий общий тон произведению: «Проявившийся свет есть выражение Его красоты.//Даже в [свете] солнца была явлена лишь Его малая часть».
В бейте отсутствует традиционное, свойственное любовной газельной тематике соотношение между словами истилахат аш-шу*ара (поэтической терминологии): нур (свет) и, хуршид (солнце). В отличие от привычного ряда, где «свет»—производное от «солнца» (солнце озаряет своим светом), здесь мы встречаемся с обратной зависимостью: Свет в иерархии занимает высшую ступень по отношению к солнцу, т. е. Свет сообщает солнцу часть своего сияния. Подобное соотношение между этими терминами характерно для суфийской метафизики, согласно которой божественный Свет (нур)—атрибут Истины, начальный этап божественных манифестаций. Тем самым уже, первоначально прочитываемый смысл бейта указывает на обращение автора к суфийской тематике — вопросу о сотворенич всего сущего.
