Михаил Бакунин и «польская интрига - Борисёнок Ю.А.
ISBN 5-8243-0208-1
Скачать (прямая ссылка):
В отличие от многих течений польской и русской общественной мысли того периода, в трудах Бакунина практически отсутствуют отвлеченные теоретические рассуждения о национальных проблемах, не дается каких-либо определений либо обширных толкований понятий «нация», «национальный», «отечество» и т.п. Публицистика ПДО охотно и многословно отражала подобные проблемы. Особенный же интерес к ним проявился в 1848 году. Так, в серии статей Подолецкого в «Дзеннике Станиславовском» под названием «Что такое национальность?» давалось определение нации как сочетания трех признаков: 1) социальной идеи или миссии; 2) географического пространства, границ; и 3) количества населения173. При этом особо указывается на отличие понятия «нация» от родо-племенного устройства; последнее в определенной степени механически понималось как структура низшего порядка по сравнению с национальной моделью174.
Историческая миссия поляков состояла в том, чтобы «сгруппировать славянские народы в мощную массу под знаменем отечественных принципов гминовладства, победить с помощью христианства старые центробежные тенденции, отгородить Европу от Азии», под которой понималась прежде всего Российская империя175. Польские демократы решительно выступали в поддержку крупных государственных образований: в их планах была не только единая Речь Посполитая «от Балтики до Карпат, от Одры до Днепра и Двины», но и слияние Испании и Португалии, Бельгии и Франции176.
4*
99
Шаткая аргументация подобного рода присутствует и в трактовке ПДО вопроса о языках. «Демократа польски» в сентябре 1843 г. подверг резкой критике позицию П.Й.Шафарика, который писал об общности украинской, русской и белорусской литератур. По мнению Центрального органа демократов, «кроме одинакового вероисповедания, какого-то сходства в языке... и временного объединения с Россией под ярмом самодержца между Россией и этими народами нет ничего общего... Не может быть сомнения в том, что как со стороны духа, так и со стороны формы они (украинский и белорусский языки. — Ю.Б.) являются разновидностью наречий нашего языка»177. Подолецкий решительно заявлял пятью годами позже: «Польский язык — не диалект, а продукт диалектов, ибо им писали мазур Кохановский, русины Ожеховский и Шимано-вич, украинцы Гощыньский и Богдан Залеский, литвин Мицкевич»178.
Различия в подходе ко всем аспектам национальной проблемы четко просматриваются на примере трактовки Бакуниным и польскими деятелями идей славянской федерации. Концепция федерализма к концу 1840-х гг. стала важнейшей составной частью мировосприятия Бакунина. Выдвижение подобных взглядов во многом связано со значительным распространением в европейской общественной мысли федералистских идей. Среди их активных проповедников — Прудон и Лелевель, Ледрю-Роллен и Ворцель, Маццини и Руге. В выступлении на митинге памяти Ш.Конарского в Брюсселе (февраль 1848 г.) Лелевель, обращаясь к Бакунину, настоятельно подчеркивал необходимость создания «федерации, или унии, или конфедерации, или соединенных штатов», представляющих из себя «искреннее братство, самую сильную опору демократии, которая защитит славян от всякой внешней опасности, соединит с народами румынским, немецким, венгерским, так как эти народы имеют одного и того же врага»179.
Ворцель в неопубликованной при жизни рукописи «О союзах» (1848 г.) останавливается на проблеме федерации, особо оговаривая, что он стоит «за равенство, братство и свободу» и «против космополитизма». Делая характерный для польской общественной мысли акцент на исторических корнях рассматриваемого явления, он подчеркивает, что федера-
100
тивный «способ соединения известен в Польше с самого начала государства. Кажется, уже Болеслав Великий думал о федерации славянских народов под водительством Польши»180. С этой позиции в дальнейшей истории Речи Посполитой у Ворцеля находится место «федеративному союзу между Литвой, Русью (в смысле территории поселения «литвинов» и «русинов». —Ю.Б) и Польшей»; в том же ключе рассматривается и уния между православной и католической церквами181.
Взгляды Лелевеля и в значительной мере Ворцеля были вполне созвучны славянской программе Бакунина, выдвинутой на Славянском съезде в Праге в июне 1848 г. и в двух воззваниях к славянам, опубликованных в конце 1848 — начале 1849 года. Мысли, высказанные Лелевелем еще в начале 1830-х гг.182, стали важным фактором творческого развития Бакуниным федеративных концепций в применении к конкретным потребностям революционной эпохи. В соответствии со своей радикально-демократической программой Бакунин предлагает славянству сбросить «чужое иго» четырех монархий и основать на руинах прежней «государственной политики» свободный союз, «признающий независимость всех народов, составляющих славянское племя». Власть в рамках федерации должна принадлежать Славянскому совету, следящему за недопущением внутренних братоубийственных войн между славянами, распоряжающемуся вооруженными силами и заключающему союзы с другими народами. Федерация основывается на принципах абсолютной свободы, отмены сословий, привилегий аристократов и дворян, отсутствия каких-либо преимуществ одного славянского народа над другим и славянских народов над неславянскими183.
