Михаил Бакунин и «польская интрига - Борисёнок Ю.А.
ISBN 5-8243-0208-1
Скачать (прямая ссылка):
Процесс национального освобождения должен был начаться на территории Познанщины и Галиции, чтобы перекинуться затем на земли Царства Польского, Литвы, Белоруссии и Украины. Организация восстания предполагала соединение усилий эмигрантов и местных деятелей при организационном и политическом руководстве ПДО154. Не подвергая сомнению определяющее значение борьбы за независимость, польские демократы 1840-х гг. все активнее связывали проблему освобождения Польши с необходимостью венгерского восстания; растет интерес и к движениям чехов и южных славян (при строгом учете верховенства польских интересов в межславянских связях)155. В рядах ПДО, ОПЭ, «Люда польского» в 1830—1840-е гг. высказываются сходные идеи о необходимости вооруженной борьбы за национальное освобождение. Различия мнений касались вопросов координации сил, начала восстания, технических методов «революционного дела»156.
В этом направлении развивал свою концепцию революции и Бакунин, с самого начала своей деятельности убежденный в том, что будущее восстание, зародившись на польской земле, перекинется на территории трех монархий, поработивших Польшу, и будет связано с освободительной борьбой русского и других славянских народов, а также венгров, немцев, ру-
94
мын, итальянцев и других157. Эти планы Бакунина предполагали прежде всего интернациональный характер будущего восстания, отказ от узконациональных принципов. В то же время бакунинский подход к обоснованию необходимости революционного выступления имел общие черты с позицией лидеров ПДО; еще большее сходство наблюдается с программными положениями конспираторов Кракова и Царства Польского. Как Бакунин, так и многие молодые поляки 1840-х гг. были едины в своей готовности поддержать сколько-нибудь крупное революционное дело на основе взглядов, базирующихся на твердой убежденности в готовности своих стран к перевороту и наличии для этого необходимых внутренних и внешних условий. Так, следствие по делу «Организации 1848 г.» вскрыло немало фактов пропаганды подобного рода158.
Руководство ПДО до 1848 г. уделяло пристальное внимание теоретической разработке основных проблем, связанных с восстанием: его начала, организации, тактики действий, опоры на определенные слои и т.п.159 Традиционным приемом сочинений такого рода было искусное сглаживание узких мест их концепции с помощью патриотической фразеологии — в итоге такое освещение проблемы немногим отличалось от отвергаемых Централизацией предложений по максимальному ускорению восстания. Подход к восстанию как у Бакунина, так и у польских радикалов носит в себе значительный оттенок расплывчатости и ирреальности; позиции по важнейшим вопросам должны были проясняться и корректироваться уже в ходе самих событии. В бакунинской деятельности 1848—1849 гг. эта способность проявилась куда ярче по сравнению с ПДО и всеми другими польскими группировками.
В целом бакунинскую теоретическую линию по отношению к современной ситуации в России и Польше отличали повышенный радикализм и масштабность, которые могут быть охарактеризованы как «разрушительная романтика». В публицистике Бакунина и польских левых отрицание существующих порядков проводится значительно глубже и последовательнее, чем конструирование основ будущего общественного строя.
95
1.3. «И вместе им не сойтись... »: национально-конфессиональные стереотипы и границы 1772 г. как важнейшие препятствия на пути единения радикалов
В мировоззрении Бакунина и представителей различных польских общественных формирований особое место занимает комплекс проблем, охватывающий разнообразные вопросы национальных и религиозных отношений. Отличительной чертой польского общественного движения было то, что национальная политика неизменно находилась на одном из ведущих мест в программно-теоретическом наследии всех без исключения группировок. Из соответственно трактуемых потребностей «национального духа» по традиции выводились многие важные положения, касающиеся политических, экономических и практически всех остальных вопросов. Руководство ПДО всегда подчеркивало особую важность проблемы национальности для достижения своего демократического идеала.
В «Замечаниях Централизации» по поводу дискуссии над проектом Манифеста ПДО (август 1836 г.) Хельтман ставит национальность на первое место среди трех «основ польской демократии» (наряду с религией и собственностью). Именно «национальная идея» «зажгла в польских сердцах великие чувства любви к отечеству, свободы и братства»160. Идея эта недвусмысленно характеризуется Яновским как идея шляхетская; шляхта выступает при этом в роли «хранительницы национальных основ, несущей в себе демократические стремления»161. Попытка соединить понятия демократии и органически присущие шляхетскому сословию черты национализма составляет центральный пункт политической платформы эмигрантской демократии.
Общим местом в публицистике ПДО стало подчеркивание «демократического» характера польской истории, государственных учреждений, церковной институции, привилегированных сословий и просто отдельно взятого поляка. Процесс польского национального развития активно противопоставляется жизни соседних народов, особенно немцев и русских, со свойственными им чертами национального характера («варварство», «азиатчина», «деспотизм» и т.п.)162. В то же время
