Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
Сразу же за этим 'следует превращение старухи в прекрасную девушку, описываемое прямой речью Аштавакры: "Что за диво! Не знаю, как мне быть! Что за юная дева в божественном убранстве стоит передо мной? Неужели это она была дряхлой старухой, а теперь блещет молодой красой? Каких еще (чудес) мне ждать?" В последней фразе .воего монолога Аштавакра выражает, однако, решимость Древнеиндийский вариант сюосета о "безобразной невесте"
97
противостоять искушению. По его требованию, подкрепленному подразумеваемой угрозой "брахманского проклятия", женщина открывает ему свою истинную природу и смысл происшедшего: она — богиня Севера (uttara dis) , по настоянию Ваданьи подвергшая испытанию стойкость Аштавакры перед соблазнами и преподавшая ему необходимое для брачной жизни наставление: женщины по природе легкомысленны и сладострастны, их "даже в старости томит жажда соития" (22.5). Затем Аштавакра возвращается к Ваданье, рассказывает о наставлении, преподанном ему "великим божеством — Северной стороной света", и женится на Супрабхе.
Это сказочно-романическое по своему духу повествование производит впечатление лишь весьма поверхностно приспособленного для передачи той аскетической морали, которую Бхишма намерен сообщить Юдхиштхире. Логически неуместным выглядит прежде всего "любовное признание", с которым Аштавакра обращается к старухе; если допустить, что таким образом творцы текста рассчитывали придать больше драматизма повествованию, поставив героя как бы на грань падения, чтобы затем он все же продемонстрировал стойкость и верность долгу, то резоннее было бы ввести это "любовное признание" не до "преображения" героини, а после него, когда Аштавакра был бы побужден к нему не ухищрениями старухи, а красотой божественной девы. Противоречие между этой формулой объяснения в любви и последующей фразой, передающей колебания Аштавакры, ощущалось и самими носителями традиции, о чем уже было сказано, и единственным исследователем, уделившим внимание данному сюжету, — Й.Мейером, который попытался устранить его, натянуто перетолковав формулу признания в противоположном смысле58. Применяя к "Махабхарате" в целом критерии "книжной" критики, исследователи в прошлом не раз оказывались вынуждены прибегать к такому насильственному сглаживанию противоречий. Фольклористов же подобные логические несообразности в тексте не только не пугают, но и имеют в их глазах особую значимость, поскольку, как пишет Б.Н.Путилов, обычно "как раз мотив „нелогичный" принадлежит архаической версии и представляет собой след древнейшей традиции, в целом уже преодоленной"59.
Преображение героини также не вызывалось бы никакой логической необходимостью в чисто "аскетическом" сюжете: в нем героине подобало бы или с самого начала быть прекрасной и юной, что придавало бы испытываемому героем искушению большую убедительность и драматизм, или быть и оставаться безобразной старухой, что подчеркивало бы постыдность ее страсти. На индийском материале первый случай представлен многочисленными легендами об искушении небесными девами или гетерами подвижников; второй случай засвидетельствован, например, джатакой № 61, сюжет которой й.мейер практически отождествлял с сюжетом
06 Аштавакре и "старухе". В джатаке наставник, желая внушить ученику мысль о порочности женщин и тем побудить его к уходу из мира, велит ему ухаживать за своей пре-
7 Зак. 493 98 Я. В. Васильков
старелой матерью. Стодвадцатилетняя старуха пытается соблазнить юношу и в конце концов предпринимает покушение на жизнь сына, видя в нем единственную помеху своей страсти60. Со сказанием об Аштавакре джатаку сближают только образ любвеобильной старухи и аскетическая мораль: "Воистину женщины — само сладострастие и порочность". Ни одного из мотивов, сближающих сказание об Аштавакре с "мифом об Индре и Шри" или, например, с легендой о Виджае, в джатаке нет, а главное для нас в данном случае — нет мотива преображения, все эти элементы не вызываются потребностями чисто аскетического сюжета на тему о порочности женщин.
С другой стороны, весьма показательно сопоставление легенды об Аштавакре с еще одним сюжетом из "Махабхара-ты", в котором использован мотив преображения старой женщины в юную красавицу, — с так называемой "Историей старой девы" (vrddhakanyayah... caritam — IX.51). Престарелая подвижница, намереваясь уйти из жизни, чтобы вкусить блаженство в небесных мирах, неожиданно узнает, что не сможет воспользоваться плодами своего благочестия', поскольку не была "очищена" супружеством. На сходке подвижников она предлагает половину накопленной ею духовной энергии и святости тому, кто возьмет ее в жены. Подвижник Шрингават соглашается стать ее мужем — но лишь на одну ночь. На брачном ложе старуха превращается в прекрасную девушку, а утром, к огорчению Шрингавата, возносится на небо. Таким образом, если в древнеиндийском фольклоре встречается мотив превращения старухи в девицу, то это преображение происходит на брачном ложе, ему предшествует "акт любви". Отсюда следует, что формула любовного признания в легенде об Аштавакре является ослабленным выражением или рудиментом такого "акта любви" в первоначальной форме сюжета. Она стоит в противоречии с логикой сюжета в его "аскетическом" оформлении; заметно, что сюжет был искусственно и довольно поверхностно приспособлен к использованию в новой, дидактической функции. Удалив наслоения идеологии аскетизма, мы получим сюжет, предельно близкий европейской "Безобразной невесте". Об этом реконструированном сюжете главным образом и пойдет речь ниже.
