Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятках - Роханский Л.Ш.
Скачать (прямая ссылка):
до сих пор переводили как "проститутка", "куртизанка" или "наложница"106; если обществу индоариев и были известны такие понятия, было бы весьма странным ассоциировать с ними невесту в свадебном гимне. Мы вскоре убедимся, что термин mahanaghi употреблялся исключительно в контексте посвятительных ритуалов. Видимо, и здесь этот термин обозначает "женщину сабхи", приобщавшую посвящаемого к "фундаментальным таинствам жизни и плодородия"107, чем необходимо освящался его последующий, "постоянный и регламентированный" брак.
Единственным известным текстом, специально связанным с mahanagni, является гимн "Атхарваведы" (XX.136), один из так называемых "кунтапа-гимнов" (вариант его содержится в Шанкхаяна-шраута-сутре XII.24; отдельные стихи, вместе с другими сходного содержания приводятся в Ваджа-санейи-самхите XXlII.22—31; ср. Шанкхаяна-шраута-сутра XVI.4). В стихах гимна прямо или метафорически описывается половой акт. В этом ритуальном соитии mahanagni является активной стороной, она преследует партнера, побуждая его соединиться с нею. Противопоставление маха-нагни партнеру как "полной", "толстой" (pivari) "исхудалому", "маленькому" (krsita), так же как и значение слова mahanagni ("большая'нагая /женщина/", где "большая" может иметь значение, свойственное детскому языку: "старшая", "взрослая"), заставляет думать, что данный текст восходит к обрядам архаической инициации подростков, для которой вполне естественно некоторое возрастное различие между посвящаемым и "женщиной мужского дома", осуществляющей эротическое посвящение108.
Тем примечательнее с точки зрения исторической типологии инициации, что стихи из "кунтапа-гимна" "Атхарваведы" (XX.136) использовались в одной из разновидностей царского посвящения — ашвамедхе. Включение ритуала ашва-медхи ("жертвоприношения коня") в более или менее переработанном виде в ведийскую систему ритуала наряду с другими царскими посвятительными обрядами, такими, как рад-жасуя и ваджапея,'явилось, возможно, вынужденной данью традиции архаической общественной обрядности109. В обряде сохраняется ряд пережитков эротической символики посвящения. Перед началом обряда, ровно за год до совершения основного жертвоприношения, царь проводил ночь в ритуальной хижине, окруженный свопми женами, возлежа на бедрах жены-фаворитки, но воздерживаясь от соития (Шата-патха-брахмана XIII.4.1.8—9). После этого жертвенного коня отпускали в годичное странствие. Царь в течение этого года соблюдал обет воздержания; коня также удерживали от половых сношений.1 Отмечая этот любопытный параллелизм, Я.Гонда допускает, что таким образом предполагалось "увеличить мужскую силу" обоих110. По истечении года коня торжественно приносили в жертву, и здесь имел место известный ритуал соединения главной царицы с убитым животным. Произносимые при этом участниками ритуала стихи частично совпадают со стихами "кунтапа-гимна" (At- Древнеиндийский вариант сюосета о "безобразной невесте"
109
харваведа XX.136) и описывают совокупление человеческой пары (см. Ваджасанейи-самхита XXIII і26—32). Не лишено оснований предположение С.А.Данге, что жертвенный конь замещает в данном случае посвящаемого — царя111, во всяком случае в публично исполняемом обряде (сам царь, завершив годичный период воздержания, мог параллельно совершать тайный эротический обряд). С точки зрения автора ритуалистических текстов, стихи, произносимые при соединении царицы с конем, есть лишь дань древней традиции; они характеризуются как "нечистая речь" и требуют "очистительных" действий, чтобы устранить их вредные следствия для эффективности обрядов (Шатапатха-брахмана XIII. 2.9.9; 5.2.9—10). Но чрезвычайно знаменательно, что в одном месте "Шатапатха-брахманы" (XII.2.9.1—7) со держание этих стихов перетолковывается как аллегория об ретения жертвователем царственности (sri).
Помимо царских инаугурационных ритуалов элементы архаической обрядности сохраняются также в ведийском ритуале религиозного посвящения — дикше (через это общее наследие наилучшим образом объясняется отмечавшееся исследователями112 значительное сходство дикши с царскими обрядами). Я.Гонда показал, что заклинательные формулы, сопровождавшие древнейшую ведийскую дикшу, не имеют свя зи с ее инициационным характером и, очевидно, перенесены сюда из других обрядов, что говорит в пользу заимствования этого ритуала ведийской системой шраута из какой-то иной традиции113 Ведийская дикша помимо своей религиозной функции (перевести посвящаемого в "более высокий план бытия", гарантировать ему бессмертие) удержи вает в качестве побочной архаическую функцию магического влияния на силы плодородия11".
Неясное указание на приобщение посвящаемого к сфере сакрального через божественное женское начало содержится в описании дикши, предшествующей ведийскому ритуалу праваргья (которому и в основной его части присуща эротическая символика)115. В центральный момент обряда посвящаемого вводят в мандалу и, сняв с глаз повязку, демонстрируют ему ряд объектов, в том числе "нагую взрослую женщину" (mahanagna =mahanagni; ср. также ниже о та hamudra в тантризме). О каких-либо эротических действиях с участием mahanagna не упоминается (отметим, однако слова, произносимые супругой жертвователя, которая во время всего обряда остается дома: "Плодовитая женщина возляжет с тобой. Плодовитая, носящая в себе семя, она даст тебе сына..."). По мнению Й.А.Б.ван Бейтенена, mahanagna символизирует плодородие, стимуляция которого являлась одной из первоначальных целей обряда116.
