Словарь индоевропейских социальных терминов - Бенвенист Э.
ISBN 5-01-003860-9
Скачать (прямая ссылка):
Уместно здесь также вспомнить, что Э. Бенвенист одним из первых, наряду с представителем так называемой Женевской школы С. О. Карцевским, открыл еще один источник пополнения семантики языка — производство слов от «звуковых актов» (у Карцевского - от междометий); так, например, понятие «благодарить» во многих и,-е, языках происходит от некоего звукового акта восклицания, «звукового жеста», выражающего благодарность: фр. remercier 'благодарить' от восклицания mercu: лит, dekoti 'благодарить' от dekuj 'спасибо!' и т. п. Этим, в частности, объясняются особенности управления таких глаголов (Э. Бенвенист назвал их» в другой работе, Ies verbes delo-cutifs): 'благодарить кому-л.' с дат. пад„ а не 'кого-л,' (так, в частности, в лит.). См. также: Karce-V S k і S. Introduction a l'etude de l'interjection. — In: A Geneva School Reader in Linguistics, ed. by R. Go-del, Indianap.: Indiana Univ. Press, 1969.
Таким образом, у семантики языка четыре источника: 1) обозначение в е щ е й, 2) обозначение абстрактных понятий, не данных в непосредственном наблюдении в виде «вещей», например «движимое имущество», через сочетание обозначений «вещей» (см. выше, о выражении «люди-скот»), 3) обозначение физических жестов, 4) обозначение звуковых жестов.
Что касается темы «жест в связи с языком», то несомненно, что идеи Э. Бенвениста возникают в контексте общенаучной проблемы «жест в истории культуры». В частности, во Франции ей было посвящено специальное исследование известного историка первобытной культуры А. Леруа-Гурана: Leroi-Gourhan A. Le geste et la parole: technique et langage. P. P.U.F., 1964; ранее ряд интересных мыслей, хотя и осложненных и запутанных его фантастико-идеологическими построениями, высказал Н. Я. Mapp (например, о том, что название, а точнее, концепт «топор» восходит к концепту «руки» как первого орудия человека: Mapp Н. Я. Средства передвижения, орудия самозащиты и производства в доистории, - В кн.: M а р р Н. Я. Избранные работы. Т. III. Язык и общество. Л., 1934); он же выдвинул недоказанную идею о том, что звуковой речи предшествовал ряд стадий ручной речи (статья «Почему так трудно стать лингвистом-теоретиком». - В кн.: Избранные работы, т. II. Л., 1936).
Глава 7
с. 78, - Лат. слово hostus, архаический термин из языка земледельцев, вызывает различные трактовки. А. Эрну и А. Мейе в своем Словаре (Ernout A., Meillet A. Dictionnaire etymolo-gique de la langue latine. Histoire des mots. 4-е ed. P.: Klincksieck (1967, S. V.) считают толкование Варрона, приводимое также Бенвенистом, всего лишь народной этимологией; исходным же значением, по их мнению, является 'урожай, собранный с одного оливкового дерева'.
Римский инструмент, здесь рассматриваемый, hostorium, имеет соответствие в др.-русск. яз. — гребло 'совок, лопата, которой снимают излишек при отмеривании сыпучих продуктов, ровняя с краями меры', например: И отдавать тотъ хлЪбъ, рожь и овесъ... вровень, подъ гребло (Словарь русского языка XI-XVII вв. Т, 4, с. 127).
Мы обратили здесь на него внимание (таких параллелей можно было бы указать, конечно, много) лишь для того, чтобы подчеркнуть, что индоевропейская культура имеет четкие соответствия в разных своих ареалах не только в ярусе «концептов», или «установлений», но и в ярусе «вещей, орудий». Эта линия, как уже было сказано, лежит, в общем, вне темы книги Э. Бенвениста, а поэтому нами не комментируется (см. Вступительную статью).
411 Глава 8
Семантические отношения, составляющие предмет этой главы, на германском материале исчерпывающе описаны в монографии. Ernst S., D і с k Ae. Dryht und Seine Sippe. Eine Wortkundliche, kultur- und religionsgeschichtliche Betrachtung zur altgermanischen Glaubensvorstellungvom wachstumlichen Heil. Munster: Verlag Aschendorf, 1965, 567 S. + Index. Там имеется, в частности, раздел «Idg. *dhreugh-in Wortern der menschliche .Gemeinschaft: naturliche und kunstliche Verwandtsachft» — об и.-е. понятии «естественного и искусственного родства».
Эту работу Э. Бенвенист или не успел прочесть к моменту окончания своей книги, или не испольг зовал, как, к сожалению, и довольно многие другие работы немецких исследователей 1940-х -1960-х гг.
с. 95. — К соотношению значений «доверие, исходящее от 1-го лица (говорящего)» и «доверие, внушаемое 1-му лицу (говорящему)», выражающемуся различными формами тагола, гр. 7rett?co (и.е. *bheidh-), можно добавить следующее. Подобные семантические отношения в свете современных лингвистических данных выражаются различными типами парадигм: а) греческий тип: одна форма, с корнем в полной ступени (и иногда еще и с суффиксами), связывается со значением активного, производящего или каузативного действия и категорией наст, времени; другая, противопоставленная ей форма, — с корнем в редуцированной (нулевой) ступени, со значением неактивного процесса, состояния, возбужденного действующей извне причиной (часто той самой, которая выражается в первой форме), и с категорией аориста медиального залога; примером может служить nevOcj (форма критского диалекта) 'даю знать, извещаю' и близкая к ней гтєьбоцаї 'стараюсь узнать, узнаю, расспрашиваю', т.е. как бы 'даю знать самому себе'; обе формы противопоставлены — в исходной точке развития этой парадигмы — форме аориста медиального залога е-гтидо/лци 'я узнал'; и по форме, и по семантике это те самые отношения, которые здесь рассматривает Э. Бенвенист в связи с глаголами «веры»; б) литовский тип: формальные отношения, очень похожие на греческие, например berti 'сыпать' (наст. вр. beria, прош. вр. bere, по так наз. «мягкому спряжению») против birti 'сыпаться' (наст. вр. byra, прош. вр. biro, по так наз. «твердому спряжению»); таким образом, в литовском, по сравнению с греческим, к различению форм присоединяется, помимо различия форм корня, противопоставление двух спряжений; субъекты обоих действий также противопоставляются более четко: субъект первого действия - всегда производящий, активный, обычно - человек; субъект второго действия - всегда неактивный, обычно - предмет, вещь, вещество; в) готский тип: при тех же семантических отношениях, что и в греческом, формальное противопоставление несколько иное — усилен первый глагол, он получает форму и.-е. каузатива, с корнем в ступени -о-, например baidjan 'заставлять поверить, убеждать', второй глагол с корнем в полной ступени beidan 'терпеливо ждать, уповать, ждать'; готские глаголы рассматриваются Э. Бенвенистом также в другом месте, с. 91; г) славянский тип: собственно говоря, в славянском нет какого-либо одного, четко доминирующего типа, а есть несколько различных, причем каждый со сглаженными формальными противопоставлениями; в той семантической сфере, о которой здесь идет речь, интересен тип; ст.-слав., др.-русск. корневой глагол вьсти 'знать' (1-е л. наст, вр. вьмь 'я знаю'), у него в др.-русск. языке - только формы наст, времени, и производный шагол въдЬти с тем же значением, у него в др.-русск. — только формы прош. времени (кроме формы 1-го л. ед. ч. вьдь 'я знаю', но по существу это форма перфекта 'я узнал и (поэтому) знаю'); эти два глагола противопоставлены приставочному глаголу - ст.-слав. по-въдъти и ст.-слав. и развившемуся главным образом в др.-русск. по-въдати, но последний значит уже не 'узнать, познать', а 'поведать сообщить, дать знать'; таким образом, здесь те же семантические отношения, что и в приведенных выше греческих формах, но выраженные несколько иначе; д) наиболее архаическим типом является, по-видимому, тот, который пережиточно представлен в др.-гр. языке (и к которому ближе всего литовский): активная форма связывается с 1-м л. говорящего человека, т.е. наиболее активным субъектом, тогда как противопоставленная ей форма аориста медиального залога - с 3-м л. «вещи», например ayvvpi 'ломаю, разбиваю' (1-е л. наст, вр.) против єауп '(оно, нечто, вещь) сломалось' (3-е л. аориста), например о копье, которое ломается в руках воина.
