Италия конца XIX века: судьбы людей и теорий - Кин Ц.И.
Скачать (прямая ссылка):
93
ноябре 1882 г. по списку радикальной, республиканской и социалистической «концентрации» и встал вопрос, должен ли он принести присягу на верность существующим институтам или, как делали самые непримиримые республиканцы, отказаться ее принести. Этот вопрос обсуждался в Милане на собрании социалистических групп Po-маньи и Ломбардии. Турати, в то время сотрудничавший в «Плебе», посоветовал Косте думать не о своем прошлом «революционера-экстремиста», а о завтрашнем дне.' Иными словами: принести присягу и использовать парламентскую трибуну для защиты «интересов обездоленных». Вальяни тонко замечает, что эта позиция молодого Турати была почти символической: в ней в зародыше заключалось его будущее кредо.
Через месяц после майских выборов 1886 г. в полемику между радикалами и операистами вмешалась полиция: миланский полицейский комиссар велел арестовать всех видных деятелей Рабочей партии, конфисковать их бумаги и запретить издание печатного органа партии. 2 июля вопрос о Рабочей партии обсуждался в парламенте, и с очень сильной речью в ее защиту выступил Коста. Это было тем значительнее, что сам он находился в тесном контакте с радикалами, его Революционно-социалистическая партия Романьи на выборах блокировалась с буржуазными демократами. G операистами, напротив, отношения были сложными, взгляды во многом расходились. Но в этот драматический момент Коста сумел четко и логично доказать, что Рабочая партия возникла не случайно: не случайно именно в 1882 г. Указів на классовый (но, заметим, не политический) характер Рабочей партии, Коста нашел яркие и убедительные слова в ее поддержку, заявив, что возникновение Рабочей партии обусловлено экономическим и политическим положением, сложившимся к этому времени в стране.
Весну и лето 1886 г. можно считать своего рода рубежом. Многим радикально настроенным интеллигентам надлежало сделать важный выбор: с кем они пойдут дальше. Те, кто вслед за Турати вышли из Демократической ассоциации, естественно, начинают сближаться с Костой с одной стороны и с Ладзари с другой. Чтобы подчеркнуть свою солидарность с Рабочей партией, они издали манифест, написанный в характерном стиле времени и названный «Rivendicazione сГопоге», что означа-
9.
ет примерно «Отстоим честь». Он был опубликован в начале июля, его подписали Коста, Ньокки-Виани и многие другие. Именно в это время начинается и неуклонно развивается процесс сближения между старой твардией интернационалистов и новым поколением социалистов (или будущих социалистов). Сближение происходит на реальной почве: совпадают точки зрения по конкретным вопросам национальной жизни. Постепенно возникает и крепнет социалистическое сознание; для определения этого процесса итальянцы употребляют слово cofluenza (буквально: «слияние»).
Мы сказали о том, что Филиппо Турати первым выступил в защиту Рабочей партии, показав пример другим. Его взгляды, его деятельность, его политическая и личная судьба представляют большой интерес в силу той роли, которую он сыграл в истории итальянской общественной мысли и социалистического движения. Поэтому попытаемся, не пропуская ничего существенногог рассказать о его интеллектуальном формировании, об эволюции его взглядов и о том, как он стал одним из главных организаторов и идеологов Итальянской социалистической партии. Жил он долго (1857—1932), и в этой книге невозможен рассказ о его деятельности в XX в.,— далеко не однозначной. Мы ограничиваемся временными рамками этой работы.
Филиппо родился в семье чиновника-монархиста, дослужившегося до префекта. Мальчик получил традиционное для этого круга строгое воспитание, но в то же время приобщился к настоящей культуре. Его отец Пьетро Турати увлекался поэзией и переводами иностранных авторов, мать — Адель — была очень образованной женщиной. Филиппо с раннего детства увлекался чтением, рано начал писать стихи. Ему было 15 лет, когда семья переехала в Кремону. В местном лицее Филиппо познакомился с Леонида Биссолати (1857—1920), незаконным сыном священника, который впоследствии сбросил рясу, оформил отцовство и воспитывал мальчика в духе непримиримого атеизма. Завязалась дружба обоих юношей, продолжавшаяся и после того, как они политически разошлись.
Оба они поступили в университет в Болонье, где все основные кафедры занимали крупные профессора-позитивисты. Оба они закончили университет в 1877 г. Но еще до
95
этого произошло событие, которое произвело на молодых людей неизгладимое впечатление: суд над Костой и другими интернационалистами. Турати и Биссолати слушали речь Кардуччи в защиту Косты, речи подсудимых. В предисловии к антологии юношеских произведений Турати мы читаем: «Коста в своей защитительной речи, выйдя за тесные сектантские рамки, доказал, что социализм несет освобождение как в экономическом и социальном, так и в этическом плане» и. Много лет спустя Турати вспоминал о том, как повлиял на них этот великолепный пример мужества и стойкости. Так возникал момент преемственности между первым и вторым поколениями итальянских социалистов.
Безусловное влияние оказал на молодого Турати Ap-канджело Гислери, литератор, обладавший острым пером и темпераментом, издатель целой серии журналов. Один из таких журналов — «Прелюдію» («Прелюдия») —выходил в Кремоне, и в 1877 г. Турати послал Гислери свое стихотворение «Disordine» («Смятение»). Гислери стихи напечатал, но при этом высмеял молодого поэта за то, что он пишет о «вездесущем боге в год господеп 1877», когда наука давно уже бога убила, и поэзия спела ему «De Profundis». Это очень характерно для антиклерикализма радикальной итальянской интеллигенции. Турати ответил сдержанно, но не слишком ясно: он не верит в бога, о котором говорят священники, но верит і» некое высшее существо....
