Италия конца XIX века: судьбы людей и теорий - Кин Ц.И.
Скачать (прямая ссылка):
Четвертого августа 1872 г. в Римини собрались делегаты, представлявшие 21 итальянскую секцию Интернационала. Среди них были Кафьеро, Чельсо Черетти и двое людей, которым предстояло сыграть первостепенную роль в истории итальянского анархизма: Андреа Коста (1851—1910) и Эррико Малатеста (1853—1932). За несколько недель до того, 10 июля, Генеральный Совет сообщил, что в начале сентября в Гааге состоится очередной, V конгресс Международного Товарищества Рабочих. 29 июля Маркс писал Людвигу Кугельману: «На конгрессе Интернационала (открывается 2 сентября в Гааге) речь будет идти о жизни или смерти Интернационала» 45.
Конференция в Римини продлилась три дня. С самого .начала стало очевидным, что Кафьеро, чье влияние было явно преобладающим, хочет решить самый главный вопрос: о взаимоотношениях с Генеральным Советом. Испанцы прислали конференции послание и настойчиво советовали послать в Гаагу сильную и представительную делегацию. Конференция постановила «передать интернационалистам Испании, которые письменно рекомендуют нам высоко держать знамя Анархии и Коллективизма на конгрессе в Гааге, наш братский привет». За этим следует такой пункт: «Товарищам из Секции пропаганды и рево-
79
люционного действия из Женевы, которые призывают нас требовать упразднения Генерального Совета и поддерживать полную автономию отдельных групп,— послать привет, как и братьям в Испании, и слова поддержки ввиду их особого положения».
Было решено, что Итальянская федерация будет состоять из различных автономных секций в Италии, «рассматривая название Итальянская федерация лишь как простое категориальное обозначение, которое не отнимает у заграничных секций права вступать с ней в федерацию, а у итальянских секций права федерироваться с заграничными». В качестве устава Итальянской федерации был принят устав Неаполитанской секции. Затем делегаты обсудили IX резолюцию Лондонской конференции и заявили, что эта резолюция «является отрицанием революционных чувств итальянского пролетариата». Наконец, обсудив вопрос об участии или неучастии в конгрессе в Гааге, конференция заявила, что «Итальянская федерация, порвав всякие узы солидарности с Генеральным Советом, предлагает созвать 2 сентября всеобщий конгресс в Невшателе, в Швейцарии» 46.
Конференция в Римини закончилась возгласами «Да здравствует социальная революция»; отчет обо всех заседаниях конференции подписали «председатель Карло Кафьеро, секретарь Андреа Коста» 47. Все официальные документы конференции в Римини были опубликованы в газете «Революционе сочиале» («Социальная революция»). 23 августа Энгельс адресовал четырем итальянским секциям — Милана, Турина, Феррары и Рима, официально признанным Интернационалом,— «Обращение Генерального Совета к итальянским секциям Международного Товарищества Рабочих по поводу конференции в Римини». Энгельс писал, что из всех секций, представленных в Римини, только одна, Неаполитанская, принадлежит к Интернационалу. Остальные двадцать секций, приславших делегатов в Римини, не выполнили условий, определенных Уставом. «Следовательно, — писал Энгельс,— никакой итальянской федерации Международного Товарищества Рабочих не существует. Те же, кто претендуют на ее создание, образуют свой собственный интернационал, вне великого Товарищества Рабочих» 48.
Конгресс в Гааге происходил 2—7 септября 1872 г. Маркс и Энгельс лично присутствовали на конгрессе. Ба-
80
кунин не приехал, но прибыло много его сторонников во главе с Гильомом. Конгресс назначил специальную комиссию для расследования вопроса о фракционной деятельности Бакунина и его Альянса. Комиссия установила, что обвинения, предъявлявшиеся Бакунину, подтвердились, и тогда конгресс исключил Бакунина и Гильома из Интернационала. Конгресс утвердил решения Лондонской конференции и, по предложению Энгельса, решил передести местопребывание Генерального Совета в Нью-Йорк, что практически означало роспуск Интернационала, хотя формально он существовал до 1876 г.
Решения Гаагского конгресса были обусловлены создавшейся в Европе обстановкой, всеобщим наступлением торжествующей реакции. Энгельс писал Фридриху Адольфу Зорге в сентябре 1874 г. о том, что «старый Интернационал полностью завершил свое существование. И это хорошо. Он принадлежал к периоду Второй империи, когда царивший во всей Европе гнет предписывал только что вновь пробуждающемуся рабочему движению единство и воздержание от всякой внутренней полемики. Это был момент, когда общие международные интересы пролетариата были выдвинуты на первый план»49. И дальше Энгельс пишет, что в 1864 г. «теоретический характер самого движения во всей Европе, то есть в массах, в действительности был еще очень неясен», существовало «наивное сотрудничество всех фракций», а первый же успех движения должен был неминуемо разрушить это сотрудничество- «Таким успехом была Коммуна, которая была, несомненно, духовным детищем Интернационала, хотя Интернационал и пальцем не шевельнул для того, чтобы вызвать ее к жизни; таким образом, на Интернационал до известной степени вполне справедливо возлагалась ответственность за Коммуну. Когда же Интернационал благодаря Коммуне стал в Европе моральной силой,— тотчас началась склока. Каждое течение хотело использовать этот успех для себя. Начался распад, который был неизбежен» 50.
