Историческая грамматика русского языка - Горшкова К.В.
Скачать (прямая ссылка):
Современный русский язык нормировал иные формы существительных при числительных два, три, четыре, которые в парадигме склонения существительных воспринимаются как формы P ед. ч. Такие сочетания прослеживаются не ранее чем с XVI в., что затрудняет локализацию их происхождения. Поскольку, однако, они являются чертой исключительно великорусской, противопоставляющей русский язык другим восточнославянским, следует предполагать, что первоначально такие сочетания формировались как особенность северо-восточного диалекта, и притом в период, когда сочетания типа два стола еще не вышли из употребления как традиционные, но уже утратили грамматическое значение двойственного числа.
Нетрудно заметить, что существительные с постоянным ударением на флексии характеризовались омонимией форм P ед. ч. и И-В дз. ч.: у стэла — два стола. Естественное осмысление таких форм после утраты категории двойственного числа как форм P ед. ч. оказалось в соответствии с употреблением именно P при остальных числовых наименованиях (выше 5). Это соответствие и создавало возможность «встречного» процесса выравнивания форм при два, три, четыре: закрепление во всех случаях формы P ед. ч. существительных; а формы И-В мн. ч. при три, четыре и их распространение на сочетания с два создавали благоприятные для осуществления этого процесса условия в связи с появлением новых омоформ, которые также могли восприниматься как формы P (ср.: у корыта—¦ три корыта, из деревни — три деревни).
В том, что закрепление значения P за формами типа два (три, четыре) стола, корыта, деревни было обусловлено тенденцией к распространению модели «название числа + форма Р» на все сочетания числовых наименований с существительными под влиянием давних конструкций типа пять (шесть и т. д.) столов, корыт, деревень (с P мн. ч.), убеждают формы согласуемых слов при существительных, которые с конца XVI в. в периферийных текстах, отражающих колебания форм самих существительных в сочетании с два, три, четыре, всегда оказываются в форме P мн. ч. (а не единственного). Cm., например, в южновеликорусских грамотах начала XVII в.: два двара крестьянских, три топара новых (как пять дворов крестьянских, шесть топоров новых)-, такие формы согласуемых слов сохраняются и при нормативных для приказного языка этого времени формах И-В мн. ч. существительных: взяли... чатыря зипуны сермяжных да четыря косртаны борано-вых в Курск, гр. 1627; четыря котлы пушныхъв Курск, гр. 1628 (собственноручная запись частного лица). Примеры доказывают, что в великорусских говорах сочетания всех числительных в И-В
275
с формой P существительных к XVlI в. уже сложились как устойчивая норма.
Итак, в великорусской речи центра и в соседствующих с ней говорах наметилось сближение между двумя группами сочетаний формирующихся числительных с существительными:
И-В два (три, четыре) новых дома пять (и т. д.) новых домов
но: P двух (трёх, четырёх) новых домов пяти (и т. д.) новых домов
Д двум (трем, четырём) новым домам пяти (и т, д.) новых домов
Судя по свидетельствам местных текстов (типа трое лошадей,
четверо коней, семеро свиней) к XVII в. по той же модели стали строиться и сочетания с оформившимися собственно собирательными числительными в И-В, при которых существительные во всех случаях принимали форму P мн. ч.; в косвенных падежах числительные в этих сочетаниях сохраняли согласование с существительными во множественном числе, что соответствовало парадигматическим отношениям сочетаний числительных два, три, четыре (но не пять и далее!) с существительными; ср.:
Так формируется парадигматическая модель сочетаний числительных с существительными, в соответствии с которой в И-В числительное управляет P существительного (ед. ч. два дома, четыре дома — но обязательно новых, ибо осознается значение множества, которое отражено на уровне плана выражения в остальных случаях: двое коней, пять новых домов), а в косвенных падежах согласуется с существительным, обязательно имеющим форму множественного числа (двух домов, двоих коней, четырёх домов, четверых коней);' причем модель эта уже не связывается только с числительными два, три, четыре (ср.: пятеро коней — пятерым коням, тридцатеро коней — тридцатерым коням). Единство оформления модели в наиболее частотных И-В со всеми числительными (как двое коней, пятеро коней, так и пять домов, десять домов) постепенно ведет к ее распространению на сочетания со всеми названиями чисел и в косвенных падежах, т. е. к формированию современной сочетаемости числительных с существительными в результате взаимовлияния первоначально двух принципиально различных моделей сочетаемости: два (три, четыре) новых дома, двое коней <- пять (и т. д.) домов', двум (трём, четырём) домам, пятерым коням -> пяти (и т. д.) домам.
§ 165. Закрепление в русском языке универсальной модели сочетаемости числительных с существительными, нормирующей принципиально разные отношения между компонентами сочетания в прямых и косвенных падежах, повлекло за собой ряд существенных изменений, связанных с морфологической характеристикой
