Историческая грамматика русского языка - Черных П.Я.
Скачать (прямая ссылка):
в) В литературном языке XIX в. в родительном-винительном ед. женск. р., кроме обычной, народной по происхождению формы её (из егь), была употребительна ещё форма ея (из старославянского віл). Например, у Пушкина: „На крик испуганный ея\ Ребят дворовая семья |Сбежалась шумно...” („Евгений Онегин”, VII).
г) В косвенных падежах после предлогов формы личного местоимения 3-го л. с древнейшего времени начинаются с н: у него, к ней, с ними и т. д. С мягким н эти формы употребляются и в старославянском языке. Это н появилось вследствие „пере-разложения” сначала после определённых предлогов: въ, съ, къ, оканчивавшихся некогда на н (ср. в латинском in== в, cum = C и т. д.); оно оторвалось от предлогов и примкнуло к следующей соседней морфеме: CbH иМЬ'У'СЪ нпмь. Тот факт, что н было закреплено только за формами косвенных падежей личного местоимения 3-го л. (ср.: с Иваном, с елью и т. п.), можно поставить
192
в связь с тем обстоятельством, что все местоимения, изменяющиеся по родам, в славянских языках начинаются согласными звуками (не j или и): сего, чего и пр. В сербском языке употребление этого н не ограничено положением после предлогов: род. ед.: н>ега, дат. ед. гьему и т. д. И у нас кое-где по говорам встречается такое употребление н: например, в говорах Шенкурского р-на: него люди науцили, хвастал ней, говорит ним. Ho чаще, наоборот, это новое H отсутствует и после предлогов: у его, к ему, с им, с ими и пр. С другой стороны, ср.: снять (из сън-я-ти), а также: принять, унять, вынять (вытесненное в ряде говоров новообразованием вынуть) и другие (с обобщённым новым корнем ня вместо я). Такого же происхождения н в нутро (ср. утроба).
д) В именительном мн. вместо первоначальных трёх родовых форм: они (мужск.), оны (женск.), она (сред.) установилась одна общая для всех трёх родов: в одних говорах и в языке Москвы они, а в других оне « онгь), оны.
Склонение нелнчных местоимений
м. р. ж. р. с. р. м. р. Ж. р. с. р.
Ed. ч. и. тъ тътъ та то мой моя мое
р. того TOt того моего MOet моего
д. тому той тому моему моей моему
в. тътъ ту то мой мою мое
т. гЬмь тою гЬмь моимь моею моимь
п. ТОМЬ той ТОМЬ моемь моей моемь
Дв. ч. и. -В. та тЪ ті моя мои мои
P.- -п. тою тою тою моею моею моею
д. -т. гЪма гЬма гЪма моима моима моима
Мн. ч. и. TH ты та мои MOt моя
р. гЪхъ т’Ьхъ гЪхъ моихъ моихъ моихъ
д. т%мъ гЪмъ гЪмъ моимъ моимъ моимъ
В. ты ты та мо% Mot моя
т. гЪми гЪми гЬми моими моими моими
п. гЪхъ гЪхъ гЪхъ моихъ моихъ моихъ
И. къто чьто, чь В. кого чьто
Р. кого чего Т. LV^Mb чпмь
д. кому чему П. KOMb чемь
193
§ 85. Указательные местоимения. В древнерусском и других славянских языках в древности категория указательных местоимений была гораздо более обширной, чем, например, в современном русском языке.
Местоимение тъ, та, то можно считать обычным способом указания в древнерусском языке. Форма тъ (им. ед. мужск. р.) встречается только в древнейших памятниках письменности. Например, в Мстиславовой грамоте около 1130 г.: птъ с(вя)тый Георгий". Эта форма была вытеснена в большинстве русских говоров и в московском просторечии удвоенной формой этого местоимения: тътъ^> тот, или в остальных говорах формой на тъй^> тый^> той. Только в функции определительного постпозитивного члена ещё возможно кое-где употребление этой формы: дом-от, старик-от, пирог-от и т. д., где от восходит к ъ-\-тъ (домъ-тъ). Нетрудно понять причину вытеснения тъ^>тътъ: после падения глухих из тъ должно было получиться то, и произошло бы совпадение с формой им. ед. сред, р. то.
В родительном ед. мужск. и сред. р. (неличных местоимений вообще) вместо окончания -го с течением времени (по памятникам с XV в.) появилось -во, может быть, под влиянием нового окончания-о\е во:ва полных прилагательных (см. §81): товд, самоед, моевд и пр., тем более, что некоторые местоимения изменялись по склонению полных прилагательных: самый, который и др. Полагают, что в склонении неличных местоимений этого типа окончание -го сохранялось дольше, чем в склонении полных прилагательных. В некоторых севернорусских говорах (например, с. Пустошенки Судогодского р-на Влади-мирск. обл.) не наблюдается изменения г в в перед ударением о: того, кого и пр., тогда как в остальных случаях имеется в, в частности, как правило, в склонении сложных прилагательных: злово (или злова) и т. п. Известно также, что в некоторых говорах, например на Колыме в Сибири, как очень редкое явление встречается (под ударением) окончание -ва и в склонении неличных местоимений: това, коей, есееа и пр. Ср. в московском сборнике песен П. А. Квашнина конца XVII в.: „и на това-то напраслину наводят". Возможно, что в этом случае имело место не только ,влияние флексии род. ед. существительных I склонения (стола), но также влияние местоимений: таковъ, род. ед. такова, каковъ, род. ед. какова.
194
В родительном ед. женск. р. (неличных местоимений вообще) вместо окончания -Otb во многих говорах и в литературном русском языке с очень давнего времени употребляется -ой, -ей', той, самой, моей, всей и пр. Ho нередко встречается в говорах и форма тое (=Itioja) или, ещё чаще, тоё, также: моеё, всеё и т. п.: из тоё деревни и пр. Она употребляется также и в качестве формы винительного ед. женск. р. вместо ту: в тоё деревню, всеё кость и т. п. Форма тоё иногда встречается у писателей XIX в., имитирующих „народный стиль*: у Крылова в баснях: „Кого ж подстерегли? Тоё ж Лису-Злодейку* („Лиса-строитель*), у Ершова в „Коньке-Горбунке*: „Доставать тоё жар-птицу* и др. Ср. в современном литературном: самоё (саму).
