Историческая грамматика русского языка - Черных П.Я.
Скачать (прямая ссылка):
В именительном и винительном мн. с течением времени было ликвидировано изменение по родам, и около XIII—XIV вв. установилась одна общая форма для всех трёх родов: вместо ти (столи), ты (стгьны), та (села) (им. мн.) и ты (столы), ты (cmtbHbi), та (села) (вин. мн.) — тгъ. Так же и в склонении всех других неличных местоимений, теперь изменяющихся по родам только в ед. ч.: сами, мои и т. д. Эта форма тгъ возникла несомненно под влиянием форм косвенных падежей тгьхъ, тгьмъ и пр. Ho другие неличные местоимения твёрдого различия и в литературном русском языке, и, по большей части, в говорах получили (по крайней мере с XIV в.) в косвенных падежах окончания-их(ъ),-им(ъ) и т. д. по мягкому различию: самих, самим и пр., вследствие чего в именительном и винительном мн.: сами (ср. моих, моими, моим и т. д. при мои в именительном и винительном мн.).
Что касается местоимения этот, эта, это (также склоняющегося во мн. ч. с окончанием мягкого различия), то в древнерусском языке этого местоимения не было. В письменном языке оно появилось со второй половины XVII столетия и по своему происхождению является сложным словом, возникшим в результате сложения местоименной частицы э (или, может быть, he) с местоимением тот (<^ тътъ), та, то. Ср.: экий, экая, экое; этакий и пр. Ср. в говорах: эвот (даже у Пушкина: „вон, тятя,
э-вотл, „Утопленник*), эвон, этак, эстолько, этта (возможно, из эту то), этуды и т. д. Первый элемент этого сложейия сначала в некоторых случаях мог употребляться отдельно от второго: э с того, э к тому и т. д. Например, в письме Ф. Ю. Ромодановского Петру I от 8/1V 1696 г.: „мая е в том
195
вина". Позже у московского жителя Лукьянова в „Путешествии в св. землю" 1710—1711 гг. (М. 1862): „малодушны греки е к тем цветам". Ср. у него же: етут (вм. тут).
К той же эпохе восходит сохраняющееся по говорам и в наши дни повторение (полное или частичное) некоторых предлогов после э: к э к тому (или, вследствие диссимиляции, к э X тому), сэс mtbM, в э в том (или вследствие ассимиляции: в э ф том), на э н том. Так в говоре д. Парфенки Ново-Петровского р-на и др., так же в Никольском р-не Вологодской обл. и др.
Ho гораздо чаще в наши дни в диалектальной речи, в частности и в подмосковных говорах, наблюдается употребление вставочных к(х), с, в(ф), н (из предлогов) независимо от каких-либо условий: эфтот, энтот и пр. Так, уже в письмах Алексея Михайловича к Никону: „и енто все делалось...*.
Повидимому, эти образования были возможны в разговорной речи старшего поколения дворянской интеллигенции ещё в начале XIX в. По словам Тургенева, „тогдашние тузы, в редких случаях, когда говорили на родном языке, употребляли одни —эфто, другие —эхто: мы, мол, коренные русаки, и в то же время мы вельможи, которым позволяется пренебрегать школьными правилами* (см. „Отцы и дети", гл. X).
Из других указательных местоимений, склонявшихся по типу тъ, та, то, были ещё известны в древнерусском языке: от, она, оно, род. ед. оною, оногь, оного и т. д. и овъ, ова, ово, род. ового и т. д.
Местоимение от, она, оно со значением тот, та, то встречается чаще в книжном языке и там может рассматриваться как элемент старославянской языковой системы. Ho оно не было чуждо и народной речи. Известно, например, что в древнем Новгороде (судя по летописным данным) часть города, отделявшаяся от Кремля рекой Волховом, называлась „от полъ“: „по-ropt от полъ города", „побЪгоша на от полъ"; „а друзии (ста-ша) на ономь полу" и пр. Отсюда любопытное новообразование ониполовичи (т. е. жители оного полу): „и переЪхаша ониполо-вици в лодьяхъ* (I Новг. летопись по Синод, списку, под 6726). В современных, преимущественно севернорусских, говорах сохранилось несколько наречных образований с этим местоимением: (о)намедни (из ономь дьне, в тот день), онупору; с суффиксом -гда, -гды: оногдысь Q> надысь и пр.) и т. п.
196
В книжном языке старый именительный был рано вытеснен новым на -ый,-ая,~ое: оный, оная, оное (вследствие ,омонимического отталкивания* от личного местоимения 3-го л.); в этом виде он долго у нас держался в книжно-литературном языке (в канцелярском языке до конца XIX столетия). В связи с этим слово оный довольно рано перешло в склонение полных прилагательных: съ онымь (твор. ед. мужск. и сред, р., вместо онгьмъ), без оныхъ (род. мн., вместо OHtbXb) и т. д.
Ешё меньшим распространением отличалось местоимение овъ, оеа, ово. Оно также было известно и с окончаниями полных прилагательных. Например, в I Новг. летописи: „овыхъ избиша, а инп>хъ...л К этому местоимению восходят современные диалектальные (впрочем, редкие) наречные образования: овогда, овапол 0> обапол, из оваполы — подле, возле); возможно: авось, если оно из а-ово-се.
К указательным местоимениям, изменявшимся по мягкому различию, относилось местоимение с основой с, cuj. В древнейших памятниках нашей письменности (как и в старославянском языке эпохи Кирилла и Мефодия) оно употреблялось в именительном падеже в виде сь (столь), си (стіна), се (село), наряду с сий (сей), сия, сие. Косвенные падежи были одинаковы у того и другого варианта этого местоимения: род. ед. сего, сеп>, сего и т. д., за исключением вин. ед. женск. р.: сю, наряду с сию.
