Англия под властью дома Стюартов. Т. 1 - Юм Д.
ISBN 5-89329-355-Х
Скачать (прямая ссылка):
С чрезвычайной искренностью, подкрепляемой множеством клятв, король начал оправдываться, решительно отрицая, что он кому-либо сообщал об этом деле, но, осажденный назойливыми требованиями Бекин-гема и страстными мольбами своего сына, чьи просьбы по другим поводам до сих пор всегда были почтительными и никогда не становились слишком настойчивыми, он вновь имел слабость дать согласие на задуманное ими путешествие. Было решено, что сопровождать их будут лишь два человека — сэр Фрэнсис Коттингтон, секретарь принца, и Эндимион Портер, его постельничий"471; первый из них в этот момент находился в прихожей, и король тотчас же велел его пригласить.
Яков сказал Коттингтону, что, поскольку тот всегда был честным человеком, он доверяет ему теперь дело исключительной важности, о котором Коттингтон не должен сообщать никому на свете. «Коттингтон, — добавил король, — вот крошка Карл и Стенни (этими нелепыми прозвищами он любил называть принца и Бекннгема), им не терпится поскорее отправиться в Испанию за инфантой, С собой они согласны взять только двух спутников, и одним из них избраны вы. Что вы думаете об этой поездке?» Сэру Фрэнсису, человеку благоразумному, который к тому же провел несколько лет в Испании, выполняя поручения короля, тотчас же пришли на ум все очевидные возражения против подобной затеи, и он не поколебался открыто их высказать. «А ведь я уже говорил вам об этом!» — воскликнул король, бросившись на постель; он вновь разгневался, а потом зарыдал, горько сетуя на то, что теперь он погиб и что ему суждено навеки потерять крошку Карла.
90
События 1623 года
Лишь по лицу принца было видно, что слова Коттингтона чрезвычайно его раздосадовали, зато Бекингем разразился открытым приступом гнева. «Король, — говорил сэру Френсису Бекингем, — спрашивал его мнение лишь о самой поездке и о наилучшем способе путешествия — вещах, в которых он мог послужить компетентным судьей, поскольку много раз ездил в Испанию на почтовых, однако он, Коттингтон, хотя никто его об этом не просил, имел наглость давать свои советы по государственным делам и против своего владыки, о чем ему еще придется раскаиваться до конца дней*. Бекингем прибавил тысячу других упреков, причинивших бедному королю новые душевные муки из-за верного слуги, которому, как он предвидел, суждено немало пострадать за правдивый ответ монарху. После чего король в некотором волнении сказал: «Ах, Стенни! Видит Бог, грешно тебе так скверно с ним обращаться. Он прямо ответил на мой вопрос н сделал это честно и с умом. И ведь ты знаешь: он сказал то самое, что говорил тебе я перед тем, как его сюда позвали». Тем не менее после всех этих вспышек с обеих сторон Яков подтвердил свое согласие, и насчет поездки были сделаны надлежащие распоряжения. Король нисколько не смутился и тогда, когда узнал, что всю эту интригу с самого начала задумал Бекингем и что осуществлялась она благодаря его решительному и крутому нраву.
Эти подробности, столь удачно характеризующие действующих лиц, лорду Кларендону'148* (у которого заимствовали их мы) рассказал, по-видимому, сам Коттингтон; несмотря на свою незначительность, они заслуживают место в истории.
ПОЕЗДКА ПРИНЦА В ИСПАНИЮ „
Принц и Бекингем вместе с двумя спутниками, а также сэром Ричардом Грэмом, шталмейстером Бекингема, переодетые и никем не узнанные, проехали через всю Францию; они даже осмелились посетить придворный бал в Париже, где Карл увидел принцессу Генриетту, которая находилась тогда в расцвете юности и красоты, а впоследствии стала его супругой. Через одиннадцать дней после отъезда из Лондона они прибыли в Мадрид, вызвав всеобщее изумление столь необычным для владетельных особ поступком. Испанский король немедленно нанес Карлу визит, выразил величайшую признательность за оказанное ему доверие и торжественно заявил, что питает подобное же доверие и дружеские чувства. Подчеркнутыми знаками самой изысканной вежливости он выказал свое уважение к августейшему гостю. Он вручил Карлу золотой ключ, отпиравший все его покои, дабы принц мог в любое время иметь к нему доступ без всякого предуведомления; он брал его за левую руку всюду, за исключением отведенных Карлу апартаментов, ибо там, говорил король, принц был у себя дома; во дворец Карла ввели с теми же пышными церемония-
Глава V
91
ми, которыми сопровождается коронация испанского монарха; Государственный совет получил распоряжение повиноваться Карлу, как самому королю; даже Оливарес, испанский гранд, имевший право оставаться с покрытой головой перед своим королем, непременно снимал шляпу в присутствии принца230; все тюрьмы Испании были открыты и все узники получили свободу, как будто в стране произошло какое-то великое и счастливое событие'231, а действие всех ограничительных законов касательно роскоши в одежде на время пребывания Карла в Испании было приостановлено. Инфанту, однако, лишь показали ее поклоннику на публике: чрезвычайно строгие испанские понятия о приличиях не допускали более близкого общения до прибытия папского разрешения на брак332.
Чувство чести у этого великодушного народа было столь тонким, что испанцы ни разу не попытались воспользоваться полученными ими преимуществами, чтобы навязать англичанам менее выгодные условия договора; в одном только случае благочестивое рвение побудило их потребовать новых уступок в религиозных вопросах, но, встретившись с возражениями Бристола, которые сопровождались легким укором, они тотчас же отказались от своей попытки. Однако папа, узнав о прибытии принца в Мадрид, внес в разрешение несколько новых пунктов 23Э, и теперь нужно было отправить статьи в Лондон, чтобы их мог утвердить английский король. Этот договор, который был предан гласности, состоял из нескольких статей, касавшихся преимущественно вопроса об исповедании католической религии инфантой и членами ее семьи. Разумных возражений он вызвать не мог — за исключением, пожалуй, одной статьи, где король обещал, что дети Карла будут воспитываться принцессой до десятилетнего возраста. Рим мог настаивать на этом условии только с одной целью — приучить их умы к католическим принципам, и хотя столь нежный возраст сам по себе казался достаточной защитой от действия богословских предрассудков, однако те самые причины, которые заставили папу внести эту статью, должны были бы побудить короля ее отвергнуть.
