Политика Франции в Индокитае и образование Индокитайского союза (1858-1907) - Дементьев Ю.П.
Скачать (прямая ссылка):
82
зу Сиаму, постоянно тесня его с востока, Сиам стал ориентироваться на Англию, а позднее на Россию. Здесь сыграли роль не только англо-французские противоречия. Не меньшее значение имела позиция России.
Роль России, ее влияние на положение в Индокитае в конце 80-х годов постоянно росли, особенно если учесть франко-русское сближение и заключение франко-русского союза в 1891 —1893 гг., который, хотя и касался только европейских дел, не мог не сказаться и на русско-французских отношениях в сфере колониальной политики. Чрезвычайно важное значение имело при этом обострение англо-русских противоречий, особенно в Азии. «В интересах наших, мне кажется... — доносил А. Е. Оларовский М, Н. Муравьеву, — сохранить независимость Сиама. Для нас выгоднее иметь дружественное государство на юге Китая, которое в случае надобности и при удобном случае может быть усилено за счет того же Китая, чем усиление Англии и Франции, стремящихся при первой возможности поделить Сиамское королевство и тем усилить еще более свое собственное положение в южной части Китая. Не только сиамское правительство, но и большинство интеллигентного Сиама смотрят на нас, как на единственное государство, могущее благодаря нашим дружественным отношениям к Франции (курсив наш. — Ю. Д.) вывесть их из того затруднительного положения, в которое они поставлены произвольными действиями французских пограничных властей» [32, II, 1601
В 1898 г. в Сиаме было учреждено постоянное дипломатическое представительство России. Интересы России в Сиаме определялись тем, что, как писал А. Е. Оларовский в одном из своих донесений, «забывать о существовании Юннаня, Тибета и Сычуаня нельзя. Сиам почти что смежен с Юннанем, и во всяком случае, настолько близок, что сообщение между ними может быть устроено с небольшими затруднениями» (32, II, 167]. Перед глазами российской дипломатии стояла угроза английского проникновения в южные провинции Китая, где Англия могла бы создать «процветающую европейскую колонию, некую центральноазиатскую Австралию, что обеспечит вскоре ей безраздельное господство над Китаем» [32, И, 49]. Именно этим пыталась напугать российских представителей заинтересованная в
б*
83
их поддержке французская дипломатия. В России прекрасно понимали — и к этому, в частности, сводилась российская политика во второй и третьей «опиумных» войнах,— что гораздо лучше на своих границах иметь слабый Китай, чем сильную и враждебную Англию. Но дело было не только в Китае.
Не забыли в России и о бомбардировке в 1854 г. Пет-ропавловска-на-Камчатке во время Крымской войны. Поэтому возможность дополнительного укрепления позиций английского флота на Тихом океане вызывала опасения. Представитель России в Сингапуре А. М. Вывод-цев отмечал, что в случае захвата Англией Сиама «Сиамский залив стал бы главным убежищем и операционным базисом английского флота в Тихом океане» [32, II, 127]. Следует заметить, что как в России, так и во Франции возможность захвата Сиама Англией явно преувеличивалась.
В правящих кругах Англии в то время господствовало убеждение, что высокая конкурентоспособность ее промышленности и мощь ее торгового флота в достаточной степени обеспечивают экономические позиции Англии в Сиаме и не нуждаются в подкреплении захватами его территории с помощью военной силы.
Таким образом, царская Россия не была непосредственно заинтересована в захватах в Индокитае. Ее интересы, так же как и в Китае во время второй и третьей «опиумных» войн, сводились к поддержанию в этом районе политической стабильности. Позиция царского правительства заключалась в стремлении играть роль арбитра между двумя враждующими сторонами — Англией и Францией, но вместе с тем не допускать усиления враждебного ей английского влияния, помогая Франции. Поэтому Россия ставила цель ликвидировать могущие возникнуть конфликты в Индокитае и содействовать сохранению добрососедских отношений Франции с Сиамом, чтобы «Англия не могла воспользоваться какими-либо осложнениями в этой части Азии для своекорыстных видов», — подчеркивалось в письме МИД от 2 июля 1898 г. русскому послу во Франции Л. П. Урусову [30, 123].
По отношению к Сиаму российскому дипломатическому представителю предписывалась политика, носящая «на себе отпечаток благожелательного внимания»
84
[ЗО, 120]. Отсюда вытекала поддержка Россией независимости Сиама, т. е. стремление уменьшить давление Франции на Сиам, чтобы не толкнуть последний в объятия Англии.
Для Франции вопрос о нейтральном Сиаме имел жизненно важное значение, и борьба за такое решение «сиамского вопроса» сталкивала Францию прежде всего с Англией. Франция опасалась, что Англия превратит Сиам в свою колонию, хотя Англия в общем была далека от этого намерения. Не случайно Девель, министр иностранных дел Франции, в беседе с послом России в Париже А. П. Моренгеймом горячо защищал эту идею. «У нас нет никаких враждебных намерений по отношению к Сиаму, — говорил он, — мы не имеем желания покушаться на его независимость и целостность; но мы не допустим, чтобы это королевство попало в зависимость, более или менее прикрытую, от другой державы... Мы не допустим никакой степени вассальной зависимости в какой бы то ни было форме — ни как у Афганистана, ни как у Египта. Этот опыт мы используем!» (32, II, ПО]. Девель имел тем больше оснований для беспокойства, что прекрасно понимал слабость французских позиций в Индокитае в военном отношении: близость индийских владений позволяла Англии черпать оттуда почти неограниченные людские ресурсы для ее сухопутной армии. К тому же английский флот количественно и качественно был сильнее французского. Франция же могла рассчитывать лишь на подкрепления, которые должны были сначала проделать громадный путь от Марселя до Индокитая. Вопрос об использовании вьетнамских солдат для обороны ее индокитайских владений начал изучаться только в 1903 г. [27].
