Михаил Бакунин и «польская интрига - Борисёнок Ю.А.
ISBN 5-8243-0208-1
Скачать (прямая ссылка):
Стеклов проявил достаточное для своего времени знакомство с историей польского освободительного движения (он был знаком с трудами Б.Лимановского и ряда других тогдашних польских исследователей). Он пытался разобраться в структуре тогдашних польских общественных группировок и течений (эта работа была проделана им во многом поверхностно, к польской историографии межвоенного периода Стек-лов проявил значительно меньше внимания). Огромный фактический материал, накопленный им, позволил ему развернуто изложить ряд существенных Сторон польских контактов Бакунина. Но выдержанное в соответствии с канонами тогдашней политизированной историографии пренебрежение к «польским дворянчикам» породило у Стеклова повышенную доверчивость к тем местам «Исповеди», где Бакунин «искренне» клянется в том, что поляки ему не доверяли. Неудивительно, что участие Бакунина в Дрезденском восстании в мае 1849 г. предстает в его книге явлением, слабо связанным с
10
прежней деятельностью «отставного прапорщика» в польской среде; «польское направление» в повествовании Стеклова чересчур декларативно.
Непоследователен этот исследователь и в оценке мировоззрения Бакунина 1840-х годов. Понятие «революционный панславизм» и его трактовка Стекловым несостоятельны и приходят в открытое противоречие с его собственными выводами о «наиболее передовом в то время» характере национальной программы Бакунина13. На тогдашнем уровне развития исторической науки спорить со Стекловым «по польскому вопросу» было некому: его оппоненты имели гораздо менее аргументированную точку зрения. И в настоящее время из работ, появившихся у нас, именно сочинения Стеклова представляют из себя наиболее обширный свод фактов и мнений относительно польских связей Бакунина 1840-х годов.
Научный соперник Стеклова Вяч.Полонский успел опубликовать только первый том своего труда, где затрагивается и рассматриваемый в нашей работе период. Вклад Полонского в разработку истории бакунизма в целом не подлежит сомнению, но в польской линии своего повествования он ориентировался слабо, результатом чего являлись многочисленные ошибки при издании под его редакцией материалов для биографии Бакунина. Полонский ограничился в своей работе сдержанным повторением общеизвестных фактов «Исповеди», зачастую сбиваясь на откровенный пересказ. Неутомимая деятельность этого историка по поиску бакунинских материалов в зарубежных архивах не включала в себя польские хранилища.
Работы многочисленных исследователей различных баку-ниноведческих проблем (Б.Горева, А.Петрищева, Б.Пушкина, М.Дынника, Е.Мороховца, Б.Гиммельфарба и др.) не содержат каких-либо принципиально новых оценок и тем более фактов, относящихся к польским контактам Бакунина, по сравнению с книгами Стеклова и Полонского14. Куда более серьезный характер имеет исследование А.А.Корнилова «Годы странствий Михаила Бакунина», основанное на материалах Прямухинского архива, как и предыдущая его работа. Это по сути добротно сделанная публикация источников, скупо соединенная тщательно выверенными рассуждениями историка.
11
Оценка польских контактов Бакунина здесь достаточно реалистична, основана исключительно на фактах, а не на умозрительных заключениях. В частности, Корнилов подчеркивал тщательную подготовку Бакунина к своим польским делам15.
В целом период до 1935 г. стал наиболее плодотворным в историографии бакунизма, но проблема отношений революционера с поляками и в 1840-е гг. в частности оставалась мало разработанной. Впрочем, и многие другие стороны деятельности Бакунина рассматривались не менее поверхностно; в то же время безраздельно господствовала практика восторженных эпитетов (способных в мгновение ока перерасти в гул единодушного негодования). Доминировала точка зрения М.Н.Покровского: «Назвать Бакунина великим революционером как-то не решаются, а между тем это был один из величайших в Европе XIX столетия и, безусловно, самый крупный в России в доленинский период»16. При этом механизм бакунинского «величия» оставался в стороне от разысканий как историков, именовавших себя марксистами, так и достаточно активно проявлявших себя в первое послеоктябрьское десятилетие анархистски настроенных авторов. Ни А.А.Боровой, ни Н.Отверженный, ни А.Карелин не придавали серьезного значения польским и славянским связям Бакунина17.
Несколько особняком стоят работы неутомимого исследователя Б.И.Николаевского. Его статьи 1920-х — начала 1930-х годов в советской периодике с точки зрения методологических приемов вполне вписываются в существовавшую в те годы историографическую традицию. Его публикации 1936 г. и 1944 г. в Голландии и США основаны на тщательном исследовании материалов из архивов Берлина, Дрездена, Парижа, Цюриха, Вены. Стоит добавить, что до своей высылки из СССР в 1922 г. Николаевский достаточно подробно изучил бакунинские документы в отечественных хранилищах, т.е. мы имеем дело с уникальной фигурой среди бакуниноведов — Николаевский сумел ознакомиться с наследием Бакунина практически во всех главных пунктах его европейских похождений 1840-х годов. Неудивительно, что именно он явился автором первой и единственной на сегодняшний день русскоязычной статьи о польских контактах Бакунина в 40-е гг. XIX века. Эта публикация, осуществленная «Новым журналом» в Нью-
