Избранные труды - Кербиков О.В.
Скачать (прямая ссылка):
Огромная роль С. С. Корсакова в теоретическом обосновании и практическом осуществлении постельного режима нашла всеобщее признание. Последнее было особенно подчеркнуто Маньяном в 1912 г.
Ведущая идея, положенная в основу системы постельного режима как лечебного метода, была сформулирована С. С. Корсаковым следующим образом: постельное содержание больных «умеряет сумму внешних и внутренних раздражений и ставит организм в лучшие условия для борьбы с болезнетворным началом» (1901).
Отражали ли высказывания С. С. Корсакова о необходимости помогать организму їв его борьбе с болезнетворным началом, о необходимости оградить его от дополнительных раздражений действительно продуманные С. С. Корсаковым принципы подхода к лечебным воздействиям или это были случайно брошенные замечания, которым не следует придавать того смысла и значения, которые мы в них здесь вкладываем? Учитывая важность этого вопроса, я позволю себе привести еще одно высказывание С. С. Корсакова, освещающее его взгляды на лечебные мероприятия при ступорозных и депрессивных состояниях.
«Очень часто,— писал Корсаков,— например, при меланхолии бывает так, что больной сделался грустен, задумчив, молчалив, то окружающие стараются его развлечь, доставить ему много удовольствий — начинают возить его по театрам, гостям, предпринимают с ним путешествия. В большинстве случаев это приносит только вред, так как почти всегда больному прежде всего нужен покой (курсив С. С. Корсакова.— О. К-);
91
его больной мозг не в состоянии правильно реагировать и на сравнительно малое число восприятий и если на него сразу подействовать массой новых впечатлений, то ненормальность мозговой деятельности обнаруживается еще более. Нужно это всегда помнить и на первом плане заботиться не о развлечении больного, а о физическом и психическом покое его. Подобно тому, как никто человеку с переломанной ногой не станет советовать лечение моционом, так и при душевных болезнях нельзя советовать давать мозгу большую работу, увеличивая количество новых впечатлений» (1901 г., стр. 538).
Мы убеждаемся, что если Э. Крепелин, рекомендуя те или иные лечебные мероприятия, не рассчитывал на большее, чем устранение симптомов, то С. С. Корсаков исходил из совершенно иных лечебных принципов: он стремился «поставить организм в лучшие условия для борьбы с болезнетворным началом». Однако С. С. Корсаков вынужден был ограничиться в этом отношении лишь общими положениями: «Показания для постельного режи»ма и противопоказания,— писал он,— в настоящее время не могут претендовать на строгую научность; все они — результат общего впечатления и эмпиризма» (1901).
Лишь в учении И. П. Павлова о болезни как единстве патологического и защитного и в учении о целебно-охранительной роли торможения впервые были обоснованы подлинно научные принципы патогенетической терапии психических заболеваний. «Успешная терапия должна исходить из ясного понимания патофизиологической структуры заболевания и в особенности из ясного понимания его патогенетических нервных механизмов» (А. Г. Иванов-Смоленский, 1950, стр. 79).
Сопоставление взглядов С. С. Корсакова и Э. Крепелина на некоторые важнейшие клинические проблемы ясно показывает прогрессивность отечественной психиатрии, приближение ее к такому решению этих проблем, которое отчетливо определилось только в свете учения И. П. Павлова. Возглавлявшаяся С. С. Корсаковым отечественная психиатрия, строившаяся на основе теоретических положений И. М. Сеченова о психике как рефлекторной деятельности головного мозга, развивалась' по пути, закономерно приближавшему ее к созданному И. П. Павловым учению о высшей нервной деятельности.
Период пропаганды психоморфологических идей в советской психиатрии был глубоко чуждым, наносным периодом в ее истории.
Переход советской психиатрии на высший, павловский, уровень ее развития, восстанавливая преемственность этого развития, вместе с тем открывает новые возможности для дальнейшей плодотворной разработки замечательного клинического наследия С. С. Корсакова.
ЭМИЛЬ КРЕПЕЛИН И ПРОБЛЕМЫ НОЗОЛОГИИ В ПСИХИАТРИИ1
В 1956 г. исполнилось 100 лет со дня рождения и 30 лет со дня смерти Эмиля Крепелина— деятеля, которому принадлежит выдающееся место в истории психиатрии. Немного найдется других представителей науки, деятельность которых получала бы столь высокую и одновременно столь противоречивую оценку.
Бумке в вызвавшем в свое время (1924) широкий отклик докладе о современных течениях в психиатрии и в опубликованной через год с небольшим после этого статье, посвященной памяти Крепелина, высказал мнения, трудно согласующиеся одно с другим. Ему принадлежат знаменитые слова, что вся современная психиатрия стоит на плечах Крепелина. Он писал, что крепелиновская система психических болезней прошла триумфальным шествием через весь мир, и он же говорил, что школа Крепелина достигла границы своих возможностей
и, более того, что из догматов этой школы не осталось почти ни одного (1929).
В статье этого года «Крепелин и современная психиатрия» (1957) Курт Шнейдер говорит о Крепелине как о деятеле, «психиатрия которого завоевала мир», и он же признает, что к настоящему времени учение Крепелина многое потеряло в своем значении. В .немецкой 'психиатрии, по словам Шнейдера, Крепелин все чаще оценивается как дедушка или даже как прадед, время которого прошло, в американской же психиатрии о нем или вообще не вспоминают, или вспоминают с пренебрежением. В статье Е. Кана (1956), посвященной столетию со дня рождения Крепелина, также дается двойственная оценка его деятельности. Автор отмечает большие заслуги Крепелина в создании клинической психиатрии и одновременно пишет, что крепелиновский период в психиатрии миновал. Вместе с тем он указывает, что представители новых и новейших психиатрических школ вынуждены пользоваться в своей практике систематикой Крепелина, несмотря на нескрываемое пренебрежение к ней. Кан с огорчением пишет об отрицательном отношении Крепелина к психоанализу.
