Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов Том 5 - Бартольд В.В.
Скачать (прямая ссылка):
Вследствие первенства в то время мусульманской культуры всякое столкновение ислама с другими культурами должно было в конце концов привести к расширению области распространения мусульманства. Кара-китаи настолько подверглись воздействию китайской культуры, что не могли, как впоследствии монголы в Средней Азии, сами сделаться мусульманами; но и при кара-китайском владычестве, хотя и в меньшей степени, чем впоследствии при монгольском, подчинение мусульман господству иноверцев только расширило пределы распространения ислама. Еще при появлении кара-китаев, как при Махмуде Кашгарском, не было мусульманских владений севернее Баласагунского ханства; менее чем через сто лет, перед появлением монголов, в северной части Джетысуйской области упоминается владение карлукского Арслан-хана, мусульманина, с городом Каялыком, местоположение которого пока известно только приблизительно; Рубрук прошел через него через некоторое время после переправы через Или, на пути к озеру Ала-куль, причем дорога тогда, по-видимому, проходила ближе к Балхашу, чем теперь, так как Рубрук мог издали видеть Балхаш. Не только город Каялык, но и карлукское
22 Абу Шуджа', I, 138 и сл.; II, 143.
23 Махмуд Кашгарский, I, 91.
Лекция VII
111
владение возникли еще при кара-китаях, и карлукский хан был вассалом гурхана. В другом городе, Алмалыке, к северо-западу от Кульджи, который тоже не упоминается ни у Махмуда Кашгарского, ни в рассказе о нашествии кара-китаев, незадолго до появления монголов получил власть не вассал гурхана, а мятежник против него, предводитель разбойничьей шайки, происходивший или из карлуков, или из народа канглы (такое противоречие мы видим в различных, одинаково старых рукописях одного и того же сочинения, главного первоисточника для изучения событий конца XII и начала XIII в., ТсСрщ-и джахангушай Джувейни 24). Во всяком случае, владетель Алмалыка тоже был мусульманином. Таким образом, к концу господства в Средней Азии иноверцев, кара-китайских гурханов, мусульмане были министрами немусульманского императора и возникали новые мусульманские владения там, где их прежде не было 25. Трудно было расширить область распространения ислама к востоку, где преграду такому распространению представляли культурные уйгуры. К востоку от Кучи граница мусульманского мира проходила и во время образования монгольской империи там же, где при Махмуде Кашгарском, т. е. к востоку от Кучи; есть только известие, что один из турецких мусульманских богатырей в Куче, Хизр-бег, прославился победами над уйгурами, тогда уже считавшимися мирным народом, неспособным оказать сопротивление храбрым воинам; за помощь, оказанную кашгарскому хану против его врагов, Хизр-бег потом получил от него ханский титул 26. Зато в южной части бассейна Тарима при Махмуде Кашгарском пограничным пунктом ислама был Черчен, а в XIII в., при Марко Поло, мусульманами были и жители местности около Лоб-Нора.
Остается еще сложный вопрос, насколько в культурной жизни мусульманской Азии в то время принимали участие турки. Полного подчинения турок арабско-персидской культуре нигде не произошло; нигде не было случая утраты турками своего языка; все же влияние арабской и персидской культуры было так сильно, что турецкий язык нигде не мог сделаться языком государственности и культуры. В самом западном из турецких государств, в Малой Азии, государственным языком до XIII в. был арабский; это известие находится в анонимном сочинении, написанном в Малой Азии в XIV в. на персидском языке, и казалось мне сомнительным 27, но в пользу его, как заметил покойный Макс ван Бершем, говорит эпиграфический материал. Что на султанов, как везде, оказывал влияние персидский эпос, видно из частого употребления таких имен, как Кайхус-рау и Кайкубад; рядом с этим, однако, встречаются и чисто турецкие имена, ясно показывающие, что султаны не забывали своего турецкого происхо-
24 Джувейни, изд. Казвини, I, 57,3.
25 Там же, II, 89,17.
26 Ауфи (Бартольд, Туркестан, ч. I, стр. 95 и сл.).
27 Бартольд, О некоторых восточных рукописях в библиотеках Константинополя и Каира, стр. 0129. <Автор сочинения — Керим ад-дин Аксараи.)
J12 Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии
ждения. То же самое относится к сельджукским владениям в Иране, где языком делопроизводства и культуры все более становился персидский язык. Персидским языком все более вытеснялся арабский из области делопроизводства и литературы и в Туркестане, находившемся под властью династии Караханидов. Характерно, что в X в., при Саманидах, была составлена на арабском языке история Бухары; когда этот труд был переведен в XII в. на персидский язык, то появление такого перевода объяснялось, между прочим, тем, что люди не питают больше склонности к чтению арабских книг 28. Арабский язык вытеснялся персидским даже из области преподавания богословия; были преподаватели, читавшие лекции в медресе на персидском языке 29. То же самое относится к первоначальному преподаванию веры; об авторе продолжения истории Нишапура, Медж ад-дине Абд ал-Гафире, родившемся в 451/1059-60 г., говорится, что он в пятилетнем возрасте усвоил начала веры по-персидски 30. Несмотря на это, в государственном делопроизводстве во владениях Караханидов, даже в Кашгарии, во второй половине XII в. еще употреблялся арабский язык; на этом языке составлен, между прочим, судебный приговор, напечатанный мною, с английским переводом, в журнале «Лондонской школы востоковедения» и относящийся к царствованию того Богра-хана, при котором была составлена в Кашгаре дидактическая поэма Кушадгу би-лик 31. Документы этого же и последующего времени показывают, однако, что в государстве Караханидов, даже в Самарканде, где среди населения говоривших по-турецки, наверное, почти не было, не был совершенно исключен из государственной терминологии и турецкий язык. Турецкое прилагательное улуг прибавлялось, например, к слову везир, а на монетах, чеканившихся самаркандским ханом в конце XII в., даже к титулу хана Cr-Ja\L«Jl ^IkUo. Ханы продолжали носить до конца существования династии турецкие имена и в особенности турецкие титулы, причем сохранялся обычай, известный из истории правивших в Монголии огузских и уйгурских ханов, что хан при вступлении на престол менял свой прежний титул на новый, употреблявшийся вместо собственного имени. Этот обычай иногда причиняет затруднения историкам, которым не всегда легко решить, принадлежат ли различные титулы, встречающиеся приблизительно в одно и тоже время на монетах, чеканенных в одной и той же местности, одному лицу или нескольким.
