Стиль жизни и стили искусства - Видмантас Ю.С.
ISBN 5-86007-215-5
Скачать (прямая ссылка):
Привычное для нас сейчас разделение светской и религиозной сфер бытия в XVII веке было условным или вовсе исчезало. Реальное и идеальное, обыденное и магическое, потустороннее и посюстороннее составляли общий круг жизни, прочный континуум. Испанская барочная живопись изображала чудеса, небесные видения и мученичества святых с небывалым «реализмом», пытки, слезы, раны показывались с шокирующей достоверностью и правдоподобием. Но это был не самодовлеющий натурализм: в сознании человека XVII века, как мы помним, земля отражала небо, небо — землю, и мир оказывался перекличкой подобных отражений. Испанец шел в театр, чтобы увидеть небожителей во плоти. Когда
18
Повозка па религиозном празднике.
же статуи Богоматери и святых в чудесных облачениях несли в праздничных шествиях, то они, как живые, сами шли толпе навстречу! И актер мог оказаться участником чудесных событий не только на подмостках, но и за стенами театра, в драме жизни, вступив в непосредственное общение с Господом или с нечистой силой. Испанцы знали, что чудеса случались не только с комедиантами, жившими во время оно, но и в нынешние времена.
Так случилось с мадридской актрисой Франсиской Бальтасарой де лос Рейес, которую многие видели в 10 —20-е годы XVII века в комедиях JIo-пе де Беги, Тирсо де Молины и, возможно, молодого Кальдероиа. В труппе Эредии Бальтасара блистала как в ролях красавиц («первых дам»), так и выступая как травести, играя бравых кавалеров, и, случалось, въезжала в театр верхом на скакуне. На вершине славы она, как и Геиезий в драме Лопе де Веги «В притворстве — правда» («Lo fingido verdadero»), прямо на сцене почувствовала озарение Божьей Благодати, бросила труппу, поселилась в скиту Иоанна Крестителя в горах близ
19
Картахены и провела последние годы жизни в такой святости, что о ней стали рассказывать легенды, и в час ее кончины «сами по себе стали звонить колокола».21
Проходит всего несколько лет после ее смерти, и зрители, еще помнящие выступления красавицы актрисы на подмостках, могут увидеть, как ее играют в постановке написанной на рубеже 30— 40-х годов Луисом Белесом де Геварой, Антонио Коэльо и Франсиско де Рохасом драмы «Бальтасара». В ней возлюбленный героини дон Альваро, после того как она удалилась от мира, заключает договор с дьяволом, обещающим перенести его в обитель Бальтасары и вернуть ее любовь. Козни дьявола, однако, оказываются бессильными, и отчаявшийся дон Альваро грозит покончить с собой, если бывшая комедиантка не уступит его домогательствам. Чтобы спасти его, Бальтасара решает обезобразить себя, бросившись со склона горы на кусты терновника и умирает в пещере от потери крови...
Перед нами замечательный образ незатруднительного перетекания жизненных, религиозных и эстетических форм друг в друга: Бальтасара — реальная актриса после своей смерти вновь возвращалась на подмостки: на глазах у публики ее судьба описывает волшебный круг или, точнее говоря, вместе с публикой погружается в круговорот Великого Театра Мира. Говоря современным языком, зрителю предъявляли документальную драму о реальном, многим хорошо знакомом лице. Только представление о документальности было совсем другим, нежели в XX веке: факт и легенда не только не исключали друг друга, но и друг друга предполагали; Филипп IV мог рассматривать военные поражения как наказание за свои грехи, победы же праздновали, благодаря от всей души за них небо.
Так мы убеждаемся, что жизнь на подмостках была связана с жизнью, протекающей за стенами театров, чаще всего на глубинном, метафизическом, а не «реалистическом» уровне — реальная Бальтасара превращается в аллегорический образ в мистерии о столкновении добра и зла.
Искусство и действительность. Будни и праздники в Великом Театре Мира
Трудно согласиться с мнением выдающегося русского испаниста Д. К. Петрова, автора фундаментальной монографии «Очерки бытового театра Лопе де Вега»,22 считавшего, что испанская сцена XVII века — это точное зеркало быта. Скажем прямо: то, что происходило на ней, было столь же похоже на повседневность, сколько и на сказку. Самые неприглядные и отталкивающие стороны быта (улицы Мадрида, по мнению
20
иностранного путешественника, были в середине XVII века «самыми вонючими в мире»; еще бы! На них после 10 часов вечера зимой и после 11 часов летом выбрасывали и выливали из окон, с балконов и из дверей нечистоты, несмотря на принятое 23 сентября 1639 года столичными властями постановление, «чтобы никто не опорожнял из окон и через водостоки нечистоты или что-либо подобное, и можно все это опорожнять только из дверей»23) либо выносились за скобки, либо упоминались вскользь, забавы ради. И совершенно не упоминалось о том, что испанцы XVII века, как правило, совсем не купались и не принимали ванн; когда видный придворный Доминго Сентурион, искупавшись, сильно простудился, Барриоиуэво в своих «Извещениях» от 9 июля 1656 года на полном серьезе заметил, что нечего удивляться, если залезшего в ванну человека настигнет смерть.
Конечно это не значит, что не было никаких соответствий между театром и окружающей действительностью, но эти соответствия очень редко бывали буквальными.
