Исландские саги Том 2 - Циммерлинга А.В.
ISBN 5-9551-0004-0
Скачать (прямая ссылка):
При внимательном чтении в «Саге о Союзниках» обнаруживается два исторических слоя: один из них связан с социальными отношениями и законодательством XI в. и шире — с эпохой независимости, так, как их представлял себе рассказчик саги, другой — с социальными отношениями и законодательством его собственной эпохи. Это несоответствие не укрылось от внимательного глаза Ауртни Магнуссона (1663—1730), который заметил, что некоторые объяснения рассказчика противоречат нормам «Серого Гуся», действовавшим в Исландии до 1271 г., но согласуются с нор-
1 Впрочем, свои поклонники были и у редакции K. Так, Хатльдоур Фридрикссон остался неудовлетворен текстом M, который он нашел "местами перегруженным и раздутым по сравнению с другой редакцией". Эта эстетическая оценка, высказанная в 1858 г., стоит особняком в литературе о «Саге о Союзниках».
2 Гвюдбранд Вигфуссон утверждал, что «Сага о Союзниках» была записана ок. 1180 (sic!), Финнур Йоунссон датировал протограф ок. 1200 г., Бьертн М. Ульсен полагал, что сага была записана в первой половине XIII в., Гвюдни Йоунссон доказывал, что сага была записана до 1262 г., а А. Хойслер относил сагу к периоду 1230—1280 гг.
342
Исландские саги
[Часть I]
мами колониального норвежского уложения, внедренного в Исландии после этой даты. Правда, Ауртни при реконструкции юридических норм эпохи независимости переоценивал надежность других родовых саг, прежде всего, «Саги о Ньяле». Но сам факт наличия в «Саге о Союзниках» анахронизмов, выдающих, что ее текст был записан после 1271 г.3, бесспорен: тем самым смена законодательства в Исландии служит terminus post quem для датировки саги. Terminus ante quem служит время составления «Подмаренничной Книги» — ок. 1340 г; если же будет доказано, что текст M является списком с протографа саги, но не самим протографом, верхнюю границу придется сдвинуть к началу XIV в.
В настоящее время мало кто сомневается, что рассказчик «Саги о Союзниках», повествуя о занятиях Одда сына Офейга и его распрях в XI в., одновременно держал в уме гораздо более поздние события. Но политические симпатии рассказчика и цель, которую преследует сага, — обличение настоящего под видом далекого прошлого, очернение прошлого, литературная пародия и т. п. — не очевидны. А. Хойслер и его последователи видели в саге воплощение собственно крестьянской традиции, отражающей протест рядовых бондов против засилья хёвдингов и текстов, хёвдингов прославляющих. Вторая часть этой гипотезы привлекательна. Но среди персонажей «Саги о Союзниках» вообще нет никаких бондов, противопоставленных х^вдингам, если не считать малодушных судей-взяточников и наглого взяткодателя Офейга, который без посторонней помощи не может свести концы с концами на собственном хуторе. В роли антагониста хёвдингов выступает не бонд, а богатый купец Одд, который по своим ухваткам глубоко чужд крестьянской культуре и ни во что ее не ставит. Гвюдни Йоунссон усматривал в саге страстный протест образованного исландца против анархии периода распрь 1230—1250 гг., когда юридические нормы превратились в пустой звук; по его мнению, обличительные тирады, которые произносит Офейг, сетуя на несовершенство законов, позволяющих убийце уйти от наказания, нужно принимать всерьез, поскольку Офейг якобы alter ego рассказчика. Но в «Саге о Союзниках» предметом издевок являются не только законы, но и сами представления о справедливости и порядке: методы, которые использует Офейг, столь же аморальны и отвратительны, как методы его врагов, и сам Офейг, ничуть не стеснясь, признает себя "редкостным негодяем" в разговоре с подобным себе персонажем — он лишь ставит тому на вид, что собеседник точно такой же негодяй, как он. В сущности, основание для положительной оценки Офейга лишь одно — его конечный успех.
Напротив, Халльвард Магерой видел в саге средневековую комедию, основная цель которой — смешить аудиторию комическими ситуациями и острыми репликами. «Саге о Союзниках» действительно присущ элемент театральности: акцент в ней — особенно в редакции M — сделан на прямую речь. Яркий речевой портрет в саге получают не только главные персонажи — демагог Офейг и грубый хам Одд, но и периферийные, например, неспособный изъясняться без экивоков Вали или его речевой антипод — изрекающий афоризмы Торарин. И Гвюдни Йоунссон, и Х. Магерой, при-
В редакции К явных анахронизмов больше: некоторые из них, как, например, упоминание о вывозе трески из Исландии в гл. II и реплика о богатстве исландских церквей в той же главе, объясняются изменениями в исландском обществе, произошедшими в XIV в. Но эти места могут быть позднейшими добавлениями писца.
Комментарии к текстам саг
343
знавая безусловно положительным героем саги Офейга, задаются вопросом, почему Одд сын Офейга охарактеризован неоднозначно: в начале и в конце саги рассказчик превозносит удачу Одда, но в распре с Оспаком и с Союзниками Одда преследуют одни провалы, причем он обнаруживает себя с крайне непривлекательной стороны. Отсюда Гвюдни Йоунссон, полагавший, что «Сага о Союзниках» была записана рано, сделал вывод, что рассказчик саги не преодолел гетерогенности материала и механически соединил две различных традиции об Одде, в одной из которых тот характеризовался положительно, а в другой — отрицательно4. Напротив, Х. Магерой, полагавший, что «Сага о Союзниках» была записана сравнительно поздно и что в ней нет случайных деталей, доказывал, что характеристика Одда была двойственной с самого начала: Одд якобы воспринимался как фольклорный типаж, что-то вроде выпавшего из нормальной жизни увальня-запечника5. Оба комментатора проглядели, что с фигурой Одда связана серьезная социально-экономическая проблематика, проливающая свет на возможные устные корни «Саги о Союзниках», и не поняли, что применительно к этой саге понятие "положительный герой" вообще лишено смысла. Попробуем прочесть сагу внимательно и вдуматься в источники дохода Одда и его репутацию.
