Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
О примирении своем с боярами царь вспоминал позднее в «речи» к Стоглавому собору: «Тогда же убо и аз всем своим князем и боляром, по вашему благословению [Иван обращается к присутствовавшим на соборе иерархам. — М. AT.], а по их обещанию на благотворение подах прощение в их к себе прегрешениих»221. Не
218 Шмидт С. О. Продолжение Хронографа редакции 1512 г. С. 295.
219 Там же. С. 296.
220 Летописец передает содержание этой речи одной фразой: «Да и воеводам и княжатам, и боярским детем, и дворяном болшим то же говорил; и пожаловал их, наказал всех с благочестием умилне» (Там же).
221 Емченко Е. Б. Стоглав. С. 247.
354
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
входя в обсуждение дискуссионного вопроса о том, сколько «примирительных» собраний (или соборов) состоялось в 1547—1550 гг. и какое из них имел в виду царь в выступлении на Стоглавом соборе222, подчеркну главное: ритуал покаяния и примирения призван был идеологически оформить произошедшую к концу 1540-х гг. консолидацию правящей элиты и Государева двора в целом; основой для этого послужило коллективное осуждение всего того, что творилось до «царьского возраста». Тем самым достигался эффект «обновления и очищения»: все обиды и насилия остались в недавнем прошлом, впредь все должно было происходить праведно и благочестиво.
Но помимо морально-психологического эффекта, «собор примирения» имел и вполне практические последствия, которые пока не привлекли к себе внимание исследователей.
Прежде всего все опальные получили полную амнистию. В июле 1550 г., как уже говорилось, вновь упоминаются с боярским чином князья М. В. Глинский и И. И. Турунтай Пронский223: очевидно, к этому времени их неудачный побег в Литву был окончательно предан забвению, и обоим князьям были возвращены места в государевой Думе.
Но прощение получили и мертвые: власти сочли необходимым позаботиться о душах убиенных бояр и князей. В 1549 г. по князе Михаиле Богдановиче Трубецком, одной из жертв боярских междоусобиц, в Новоспасский монастырь «в вечный поминок» было дано село Семеновское Бартенево в Можайском уезде, ранее принадлежавшее кн. И. И. Кубенскому: жалованная грамота архимандриту Нифонту «з братьею» на это владение 22 сентября была выдана Иваном IV224.
222 С. О. Шмидт считает возможным говорить о нескольких «примирительных» собраниях между 1547 и 1550 гг., но большинство исследователей полагает, что «примирение» было одно — на соборе в феврале 1549 г. Обстоятельный разбор существующих точек зрения по данному вопросу см.: Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений. С. 14—53; Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 156—205; Черепним Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. M., 1978. С. 68—78. В новейшей литературе точку зрения С. О. Шмидта о нескольких собраниях с примирительными речами в 1547—1550 гг. поддержал В. В. Шапошник, см.: Шапошник В. В. Церковно-государственные отношения. С. 86—89.
223 PK 1598. С. 127, 128.
224 АРГ/АММС. № 106. С. 242—243. О возможной причастности кн. И. И. Кубенского к гибели юного княжича М. Б. Трубецкого см. выше.
Глава 6. Последние годы «боярского правления»
355
Не был забыт и сам князь Иван Иванович Кубенский: 29 апреля 1550 г. царь выдал архимандриту Ярославского Спасского монастыря Иосифу жалованную грамоту на села Балакирево и Михай-ловское в Ярославском уезде, «что написал в духовной грамоте боярин наш князь Иван Иванович Кубенской в дом всемилостивого Спаса и к чудотворцам Феодору и Давиду и Константину вотчину свою... по отце своем и по матерее и по себе и по своих родителех в вечной поминок»225. Вотчина казненного боярина ранее была отписана на государя, теперь же села передавались монастырю в соответствии с завещанием покойного.
Аналогичная царская грамота была дана 8 сентября того же года игумену Иосифо-Волоколамского монастыря Гурию на сельцо Круглое Звенигородского уезда и сельцо Сергеевское Рузского уезда, «что написал в своей духовной грамоте боярин наш князь Иван Иванович Кубенской в дом Пречистые Осифова монастыря по своей душе и по своих родителех в вечный поминок...»226. Так спустя четыре года после гибели кн. И. И. Кубенского были выполнены некоторые распоряжения, содержавшиеся в его духовной.
Вероятно, к тому же времени, рубежу 1540-х и 1550-х гг., относится упомянутое в Дозорной книге 1551 — 1554 гг. царское «пожалование» вдовы кн. Ивана Ивановича Дорогобужского — княгини Марьи, которое позволило ей вернуть себе часть вотчины казненного в январе 1547 г. мужа227.
* * *
Итак, к началу 1549 г. политический кризис был преодолен, но остались его последствия. Самым тяжелым из них была гибель многих людей: за 1533—1547 гг. погибло примерно полтора десятка самых знатных лиц, включая обоих удельных князей — дядей Ивана IV, а также несколько десятков детей боярских. Дворцовые перевороты и расправы не могли не произвести шокирующего впечатления на современников. Неудивительно, что в памяти потомков годы «боярского правления» запечатлелись как одна из самых мрачных эпох российской истории.
