Размышления и максимы - Вовенарг Л.К.
Скачать (прямая ссылка):
CXLII
Только тот способен на великие деяния, кто живет так, словно он бессмертен.
CXLIII
Мысль о смерти вероломна: захваченные ею, мы забываем жить.
CXLIV
Мне случается порою думать: «Жизнь так коротка, что не стоит малейшего моего неудовольствия». Но если докучный гость принудит
Размышления и максимы
171
меня сидеть дома, помешает вовремя переодеться, я уже вне себя, я не способен терпеливо проскучать каких-нибудь полчаса.
CXLV
Нет философии более ошибочной, нежели та, которая, якобы стремясь освободить человека от бремени страстей, наставляет его на путь праздности, небрежения, безразличия к себе.
CXLVI
Если даже предусмотрительность не может сделать нашу жизнь счастливой, то что уж говорить о беспечности!
CXLVII
Людям не свойственно, проснувшись поутру, думать: «Не успеешь оглянуться, как дня будто не бывало и снова наступит ночь». Напротив того, они еще накануне начинают изобретать, что будут делать завтра. Им было бы нестерпимо предоставить на волю обстоятельств и докучных посетителей один-единственный день. Даже несколько часов люди и то не решаются вверить прихоти случая, и они правы: кто поручится, что не изноет от скуки в этот заранее не заполненный по своему усмотрению час? Но, заботясь о столь коротком промежутке времени, они порою весьма беззаботны, когда речь идет обо всей их жизни. «До чего же глупо забивать себе голову мыслями о будущем!»— твердят они. Иными словами — до чего же глупо, воспрепятствовав случаю вершить наши судьбы, самим обдумать, как и чем заполнить срок, отделяющий нас от смерти.
172
Вовенарг
CXLVIII
Отвращение к еде не признак здоровья, хороший аппетит не признак болезни, напротив того. Так думают люди, когда речь идет об их теле. А вот о душе они судят, исходя из совсем других начал. Считается, что душа только тогда и сильна, когда ей чужды страсти, а поскольку молодость исполнена пыла и куда деятельнее, нежели преклонный возраст, то на нее взирают как на пору лихорадки, а расцвет человека относят ко времени его увядания.
CXLIX
Рассудок придает душе зоркость, но отнюдь не силу. Силу дарует ей сердце, иными словами — скрытые в нем страсти. Самый ясный разум не может подвигнуть нас на поступок, не порождает воли. Довольно ли для ходьбы хорошего зрения? Не требуются ли еще и ноги, а также воля и способность их передвигать?
CL
Разум и сердце советуются друг с другом и друг друга дополняют. Тот, кто внемлет одному, а другим пренебрегает, необдуманно отказывается от одной из опор, дарованных ему, дабы он уверенно шел по назначенному пути.
CLI
Как знать, может быть, именно страстям обязан разум самыми блистательными своими завоеваниями.
Размышления и максимы
173
CLII
Если бы люди меньше ценили славу, у них не хватило бы ни ума, ни доблести ее заслужить.
CLIII
Не владей нами страсти, разве стали бы мы заниматься искусствами? Разве могли бы с помощью одного лишь рассудка познать все наши скрытые возможности, нужды и таланты?
CLIV
Мыслить человека научили страсти. CLV
В пору детства любого народа, равно как отдельного человека, чувство всегда опережает мысль; оно-то и становится первым ее наставником.
CLVI
Изучая жизнь одного человека, изучаешь историю всего рода человеческого, по-прежнему несовершенного, несмотря на все усилия науки и опыта.
CLVII
Если порок и впрямь неискореним, искусность правителей проверяется их умением принудить и его служить общему благу.
CLVIII
Молодые люди меньше страдают из-за своих оплошностей, чем от благоразумия стариков.
174
Вовенарг
CLIX
Советы старых людей — как зимнее солнце: светят, да не греют.
CLX
Люди обычно мучают своих ближних под предлогом, что желают им добра.
CLXI
Несправедливо требовать от людей, чтобы из уважения к нашим советам они делали то, чего никогда не стали бы делать ради самих себя.
CLXII
Пусть люди совершают любые ошибки себе во вред, лишь бы им избегнуть худшей напасти — подчинения чужой воле.
CLXIII
Кто карает суровее, чем даже закон, тот тиран.
CLXIV
Не подлежит суду поступок, который не нанес ущерба обществу.
CLXV
Карать без нужды значит бросать вызов милосердию господню.
CLXVI
Безжалостная мораль подтачивает бодрость духа, как разрушает телесное здоровье отпрыск
Размышления и максимы
175
Эскулапа,4 когда пытается уничтожить гнездящуюся в крови порчу — чаще всего воображаемую.
CLXVII
Милосердие предпочитательнее справедливости.
CLXVIII
Мы щедры на осуждение обездоленных, как бы малы ни были их проступки, и скупы на жалость к ним, как бы тяжек ни был их удел.
CLXIX
Нашу снисходительность мы приберегаем для праведников.
CLXX
Никто не сострадает глупцу на том лишь основании, что он глуп, и это, пожалуй, резонно; но до чего же нелепо считать, что в своей глупости повинен он сам!
CLXXI
По доброй воле никто не бывает слабодушен.
CLXXII
Мы укоряем обездоленных, дабы не обременять себя состраданием.
CLXXIII
Великодушие терзается чужими бедами, словно оно в ответе за них.
176
Вовенарг
CLXXIV
Если говорить о неблагодарности, то всего отвратительнее, но и всего обычнее древняя как мир неблагодарность детей по отношению к родителям.
