Размышления и максимы - Вовенарг Л.К.
Скачать (прямая ссылка):
XCII
Легче всего уничтожить ту партию, в чьей основе лежат доводы благоразумия. Прихотливые создания природы куда прочнее даже самых совершенных творений искусства.
11*
164
Вовенарг
XCIII
Господства можно добиться силой, но его никогда не достичь с помощью одного лишь хитроумия.
XCIV
Кто наделен только хитроумием, тот ни на каком поприще не займет первого места.
XCV
Сила легко берет верх над хитроумием. XCVI
Предел хитроумия — умение управлять, не применяя силы.
XCVII
Лишь самые заурядные хитрецы не брезгуют надувательством.
XCVIII
Та самая честность, которая заурядным людям преграждает путь к цели, для хитроумных — лишний способ добиться успеха.
XCIX
К тем, кто не умеет извлекать пользу из других, чаще всего невозможно подступиться.
Истинно хитроумный человек никого не станет отталкивать.
Размышления и максимы
165
CI
Чрезмерная осмотрительность не менее пагубна, чем ее противоположность: мало проку от людей тому, кто вечно боится, как бы его не надули.
CIl
От людей и от времени можно ожидать любых сюрпризов и любых козней.
CIII
Дурных людей всегда потрясает открытие, что и добропорядочные способны на хитроумие.
CIV
Равно слабодушны и те, что окружают свои дела непроницаемым покровом тайны, и те, что все о них выбалтывают.
CV
Непринужденная беседа — лучшая школа для ума.
CVI
Мы знаем за собой много такого, о чем люди всегда умалчивают, и угадываем в них то, о чем умалчиваем сами.
CVII
В жизненных правилах человека сказывается вся его суть.
CVIII
Двоедушные люди легко меняют свои правила.
166
Вовенарг
CIX
Легкомысленные люди склонны к двоедушию.
CX
Лжецы угодливы и кичливы.
CXI
Почти нет таких правил, которые были бы годны на все случаи жизни.
CXII
Редко случается высказать здравую мысль тому, кто всегда тщится быть оригинальным.
CXIII
Глупо ласкать себя надеждой, будто мы способны убедить других в том, чему и сами не верим.
CXIV
Чужое остроумие быстро прискучивает. CXV
Даже лучшие писатели слишком многословны.
CXVI
Кто неспособен выдумывать небылицы, у того один выход — рассказывать были.
CXVII
Холодность чувств — плодородная почва для лени.
Размышления и максимы
167
CXVIII
Кто постоянно обедает и ужинает в гостях, тот мнит себя занятым человеком. А кто утром долго полощет рот и совещается СО СВОИМ 30-лотошвеем, тот обзывает бездельником собирателя сплетен, который каждый день отправляется перед обедом на прогулку.
CXIX
Немного нашлось бы на свете счастливых людей, когда бы выбор наших занятий и развлечений зависел от других.
CXX
Следует пренебрегать советами людей, которые стараются отвратить нас от поступков, не причиняющих нам вреда.
CXXI
Дурные советы куда влиятельнее, чем собственные наши прихоти.
CXXII
Не будем принимать на веру ходячее мнение, будто все заложенные в природе вещей удовольствия порочны. Что ни век, что ни народ, то новый набор воображаемых пороков и добродетелей.
CXXIII
Разум вводит нас в обман чаще, нежели наше естество.
CXXIV
Разуму не постичь надобностей сердца,
168
Вовенарг
CXXV
Страсть потому заглушает порою советы рассудка, что она дает больше сил для исполнения желаний.
CXXVI
Страсти чаще впадают в ошибки, нежели здравое суждение, по той же причине, по какой правители чаще ошибаются, нежели подданные.
CXXVII
Самые высокие мысли подсказывает нам сердце.
CXXVIII
Добрые порывы не нуждаются в оправдании рассудка, напротив того, они сами его оправдание.
CXXIX
Мы дорого расплачиваемся за любые блага, обретенные с помощью одного лишь рассудка.
CXXX
Великодушие не обязано давать отчет благоразумию в причинах своих деяний.
CXXXI
Всего больше ошибок делают люди, которые действуют по зрелом размышлении.
CXXXII
Мало кому удавалось совершить великое деяние по чужой подсказке.
Размышления и максимы
169
CXXXIII
Нет правил более изменчивых, нежели правила, внушенные совестью.
CXXXIV
Лицемеря, совесть не сознает, что она лицемерит.
CXXXV
У сильных натур совесть самонадеянна, у слабых и несчастливых — робка, у неуверенных в себе — беспокойна и т. д.; она — орудие владеющих нами чувств и правящих нами предрассуждений.
CXXXVI
Совесть умирающих клевещет на всю прожитую ими жизнь.
CXXXVII
Стойкость или слабодушие перед лицом смерти зависят от того, какой недуг сводит человека в могилу.
CXXXVIII
Иной раз недуг так истощает больного, что чувства в нем засыпают, разум утрачивает былую речистость, и человек, боявшийся смерти, когда она ему еще не грозила, бесстрашно встречает ее, когда она уже у изголовья.
CXXXIX
Иных людей недуг лишает мужества, у других убивает не только страх смерти, но даже любовь к жизни.
170
Вовенарг
CXL
Всего ошибочнее мерить жизнь мерою смерти.
CXLI
Справедливо ли требовать от человека, измученного и сломленного приступами гибельного недуга, чтобы он оставался так же крепок душой, как в былые времена? Мы ведь не дивимся тому, что больной не в силах ходить, бодрствовать, держаться на ногах. Разве не было бы удивительнее, когда бы он ничем не отличался от себя здорового? Если, проведя из-за головной боли бессонную ночь, мы днем неспособны сосредоточиться, нам это легко прощают и отнюдь не делают вывода, что нерадивость заложена в нашей натуре. Так неужто мы откажем умирающему в праве, которым пользуется каждый, у кого болит голова, неужто станем дерзостно утверждать, что если человек не проявляет мужества перед лицом смерти, значит, он и здоровый был малодушен?
