Красный мираж. Палачи великой России - Мирек А.М.
ISBN 5-7542-0133-8
Скачать (прямая ссылка):
Тяжело было только вначале. В лесу сапоги хлюпали в огромных лужах красно-бурого цвета, - в них крови было больше, чем воды. Переворачивали, выворачивали, раздевали промокшие трупы. Перемазались не просто до локтей - и морды были по шею в крови и грязи. Казалось, что отмыться и отстираться невозможно. Но отмылись. А бабы отстирали и высушили все, что было на врагах революции и на героях Октября. В общем, через неделю что-то в этих героях стало внешне отдаленно напоминать тех, которых мы видели ежедневно на плакатах. Только глаза у них были недобрые, и взгляд волчий.
В свою очередь Наталья Сергеевна Брасова, узнав, что ее муж не только арестован, но и предательски убит чекистами в лесу при спровоцированном ими «побеге», устроила жуткую сцену Урицкому в ЧК. Надо сказать, что попасть в его логово на Гороховой улице в Петрограде было трудно. Да никто к этому и не стремился. Все приличные люди с ужасом и трепетом обходили этот дом.
Но Брасова буквально вломилась через пост, и ее провели к первому председателю петроградского ЧК, только что ставшего еще и Наркомом внутренних дел. Моисей ^^,^^^^—^ ^Соломонович, воспитанный в хорошо обеспеченной семье, Ш1 9~шS*ШШШШ*, ^ получивший университетское образование, совершенство-
" вавший свое духовное, умственное и политическое миро-
воззрение на съездах и конференциях во Франции, Австрии, Германии, Дании ранее сталкивался с основами марксизма чисто теоретически, в философских контактах с Троцким, Лениным, Бухариным, составляя заявления, предложения и резолюции. Теперь он вдруг стал входить в практическую суть свершений доблестных чекистов, их оперативных акций, особенно, так сказать, «на местах». Тут-то как раз и обрушился на него крупный скандал. Несмотря на свой графский титул, Брасова весьма грубо, не выбирая выражений, выплеснула на его холеное, украшенное изящным старинным пенсне лицо, все, что она думала о деятельности ЧК. Зловонные гущи провокаций и бандитизма, к которым по службе он теперь имел прямое отношение, раскрылись перед ним во всей своей первозданной мерзости.
Она бросалась на него как бешеная, испепеляя все святое, на что он молился еще со студенческих лет. Насколько мог, он старался сохранить спокойствие, но когда она вскочила, чтобы сказать ему самое главное он вдруг почувствовал, что она и впрямь может выцарапать ему глаза. Он быстро встал, судорожно нащупал под правой рукой колокольчик, под истерический звон которого вбежала охрана. Правдоискательницу схватили за руки, заломили их за спину, хрустнуло правое плечо. Ворвалось еще двое с винтовками - один ударил прикладом в спину, другой в затылок. Она замолчала, обмякла. Ее потащили волоком в подвал.
Потом знакомым удалось вызволить ее из ЧК - это было нетрудно - она нигде не числилась арестованной. Ее переодели в форму медсестры для лучшей конспирации, хотя надо ска-
Вслед за царской семьей и их родственниками были расстреляны приближенные.
Одна из таких групп: г-жа Шнейдер, князь Долгоруков, графиня Гендрикова, генерал Татищев
Альфред Мирен. Красный мираж. Палачи великой России
247
зать, что после «гостеприимства» в подвалах ЧК ее не смог бы узнать никто. Далее медсестра пробралась в Киев, затем в Одессу, где находилась английская эскадра. На одном из кораблей она прибыла в Лондон.
Вскоре, вопреки воле Наталии Сергеевны, ее дочь вышла замуж. Сын Георгий, красавец, гордость матери, очень сильного характера, прекрасно учился, подавал огромные надежды. Сильная личность, отчаянный, с детства мечтал о гоночном автомобиле. Бабушкино наследство позволило воплотить мечту в жизнь. На купленной им лучшей для того времени гоночной машине в 1932 году он разбился, врезавшись на повороте в дерево.
Ему шел 23 год. Мать осталась совершенно одна. Продала дом в Лондоне и купила квартиру в Париже. Затем были проданы и квартира, и все драгоценности за гроши. Жила у одной из русских эмигранток, которая ее пожалела. В старости заболела раком и умерла в больнице для бедных и бездомных в 1951 году.
В далекие годы моих безмятежных детских игр в нашем уютном московском дворике, в школе учили довольно стихийно. Установки менялись в зависимости от руководящих партийных указаний. Менялись руководители - и указания менялись бесконечно.
Сперва дворянские поэты Пушкин, Лермонтов, Толстой, Тургенев, Тютчев, Фет подвергались поруганию, что было естественно: дворянство - лютый классовый враг революции.
Потом стало ясно, что культуру только на М.Горьком, В.Маяковском, Д.Бедном не построишь. Не построишь и на Покрассах и Блантерах. На «Яблочке» далеко не «укотишься», а укатишься -так не скоро воротишься. И в начале 30-х годов произошел крутой поворот. Нам объясняли в школе, что Пушкин и Лермонтов были коммунисты (именно так я отвечал у доски и получил «отлично»), боровшиеся против самодержавия и всего царского строя за свободу народа. В подтверждение этого мы выучивали наизусть и декламировали в школе и во дворе эпиграммы, «Сказку о Попе и работнике его Балде», «На смерть поэта», «Товарищ, верь: взойдет она»... А «Спящая княжна» - это же Россия, которую разбудит революция. «Вставай! Октябрь уж на дворе!» То есть, еще сто лет назад они предсказывали Октябрьскую революцию, воспевали большевистские идеи. «Это наши люди!» - патетически восклицала учительница. И мы в этом не сомневались.
