Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30—40-х годов XVI века - Кром М.М.
Скачать (прямая ссылка):
57 20 апреля 1544 г. по приказу окольничего и дворецкого В. Д. Шеина была выдана уставная грамота дворцовому селу Андреевскому Звенигородского уезда: ААЭ. Т. I. № 201. С. 179-181.
58 ВКТСМ. С. 53.
59 PK 1598. С. 108.
60 О карьере кн. М. М. Курбского см.: Зимин А. А. Формирование боярской аристократии. С. 91.
61 По приказу боярина и дворецкого И. И. Хабарова 30 марта 1546 г. была выдана жалованная грамота бортникам Назару Прокофьеву с товарищами; грамота упомянута в переписной книге Покровского Суздальского монастыря 1651 г., см.: Труды Владимирской ученой архивной комиссии. Кн. 5. Владимир, 1903. Материалы. С. 120. Датировку и др. упоминания грамоты см.: Антонов А. В., Маштафаров А. В. Об архиве Суздальского Покровского девичьего монастыря XV- начала XVlI века // РД. M., 2004. Вып. 10. № 29. С. 280.
62 PK 1598. С. 109.
63 ПСРЛ. Т. 29. С. 48.
Глава 6. Последние годы «боярского правления»
315
шим назван Иван Петрович Федоров64, а в разряде коломенского похода, относящемся к тому же времени, впервые с чином окольничего упоминается Иван Дмитриевич Шеин65.
Анализируя рассмотренные выше изменения в составе Думы на протяжении двух с половиной лет, можно заметить некоторые тенденции: в частности, сохранение места в государевом совете за членами одной семьи. Так, в роду Шейных окольничество переходило от брата к брату (позднее, к декабрю 1546 г. В. Д. Шеин из окольничих стал боярином66). Но что в думских назначениях 1544— 1546 гг. не просматривается абсолютно, так это руководящая воля какого-либо временщика или правящей группировки. Получившие в начале 1546 г. боярство И. И. Хабаров, кн. В. М. Щенятев и кн. Д. Ф. Палецкий принадлежали к совершенно разным кланам, и нет никаких оснований считать, что своим пожалованием в Думу каждый из них был обязан Ф. С. Воронцову или, например, кн. И. И. Кубенскому.
Суммируя изложенные выше наблюдения, расстановку сил при великокняжеском дворе в 1544 — первой половине 1546 г. можно охарактеризовать как неустойчивое равновесие: ни одна из соперничавших друг с другом группировок не имела решающего перевеса, чем и объясняется упомянутая ранее череда опал и пожалований.
* * *
Тем временем юный государь все чаще надолго покидал свою столицу. По далеко не полным сведениям, в 1545 г. он находился за пределами Москвы в общей сложности 108 дней, т.е. три с половиной месяца67. «Такое долгое отсутствие в Москве молодого великого князя, — как справедливо заметил Б. Н. Флоря, — говорит о том, что решение текущих государственных дел вполне осуществлялось без его участия»68.
64 ПСРЛ. Т. 34. С. 27.
65 PK 1598. С. 109.
66 Впервые боярином В. Д. Шеин именуется в декабрьской (1546 г.) указной грамоте Ивана IV в Бежецкую пятину о проведении смотра невест для государя, см.: Назаров В. Д. Свадебные дела XVI в. // ВИ. 1976. № 10. С. 118. Док. № 5.
67 Всть данные об отсутствии Ивана IV в столице 15 марта, 21 мая — 7 августа, 15 сентября — 5 октября и 9 октября — 14 ноября 1545 г. (см. выше). 27 декабря того же года он вновь почти на месяц уехал из Москвы (ПСРЛ. Т. 29. С. 47).
68 Флоря Б. Н. Иван Грозный. С. 16. О текущем управлении страной во время отсутствия государя в столице подробнее см. ниже, гл. 8.
316
Часть I. Кризис власти и борьба за власть в 1530—1540-х гг.
В 1546 г. Иван IV бывал в столице еще реже: за ее пределами он провел в общей сложности 215 дней, т.е. более семи месяцев. 27 декабря 1545 г., как рассказывает летопись, великий князь выехал из Москвы «на свою потеху царскую в Воры, а оттоле в Володимер». Известия о произошедшем в Казани перевороте (хан Сафа-Гирей был свергнут) и о прибытии казанского посланника побудили государя вернуться в столицу (23 января)69.
В апреле 1546 г. по крымским вестям было принято решение о походе великого князя на Коломну. 6 мая он отправился из Москвы речным путем («в судех») в Николо-Угрешский монастырь, а оттуда прибыл в Коломну, где оставался до 18 августа70. Лагерь государя находился в устье Москвы-реки, у Голутвина монастыря71. О времяпрепровождении Ивана IV красочно повествует Пискаревский летописец: «И тут была у него потеха: пашню пахал вешнюю и з бояры и сеял гречиху; и иныя потехи: на ходулех ходил и в саван наряжался»72. И вот посреди этих забав произошло одно из тех событий, которое придало мрачный колорит эпохе «боярского правления».
О том, что случилось в великокняжеском лагере под Коломной в июле 1546 г., сохранилось несколько летописных рассказов. Сообщение официального Летописца начала царства весьма лаконично: «...того же лета на Коломне по дияволю действу оклеветал ложными словесы великого князя бояр Василей Григорьев сын Захарова Гнильевский великому князю. И князь великий с великия ярости положил на них гнев свой и опалу по его словесем, что он бяше тогда у великого государя в приближение, Василей. И велел казнити князь великий князя Ивана Кубенского, Федора Воронцова, Василия Михайлова сына Воронцова же. Отсекоша им глав месяца июля 21, в суботу. А Ивана Петрова сына Федоровичя велел поймати и сослати на Белоозеро и велел его посадити за сторожи, а Ивана Михайлова сына Воронцова же велел поймати же»73.
