Гении науки - Пайс А.
Скачать (прямая ссылка):
освободится. Через некоторое время стук в дверь оторвал меня от чтения.
"Войдите", - сказал я. Дверь открылась. Это был Бор. Первой моей мыслью
было: "Какой хмурый вид".
Потом он заговорил.
Нильс Бор, человек и его наука 19
Позднее, я часто недоумевал по поводу этого первого впечатления. Оно
улетучилось в то самое мгновение, когда Бор заговорил со мной в то утро,
и уже никогда более не возвращалось. О чертах лица Бора действительно
можно сказать, что они тяжелые и грубые. Но, тем не менее, всем, кто
знает его, это лицо запоминается крайним оживлением и теплой солнечной
улыбкой.
Вскоре после этого мне представилась первая возможность побеседовать с
Бором на тему физики. Я рассказывал ему о проблемах в квантовой
электродинамике, которую я разработал, пока скрывался в Голландии. Он
курил свою трубку, пока я излагал ему все, что я сделал. Большую часть
времени он смотрел в пол и лишь изредка бросал взгляд на доску, на
которой я с энтузиазмом писал разные формулы. После того, как я закончил
рассказывать, Бор был немногословен. Я слегка упал духом, впечатление
было таким, что вряд ли какая-то тема интересовала его еще меньше, чем
мой рассказ. Я еще недостаточно хорошо знал его в то время, чтобы понять,
что это не совсем так. Позднее, я бы сразу заметил, что его любопытство
возбуждено, так как он ни разу не сказал, что это очень интересно и что
мы пришли к большему соглашению, чем он думал, - как раз это были любимые
способы выразить его недоверие к сказанному.
В действительности, Бора заинтересовал мой рассказ. Однажды, это было в
мае, он спросил меня, интересно ли мне будет поработать с ним ежедневно в
течение нескольких месяцев. Я с восторгом принял это предложение. На
следующее утро я отправился в Карисберг. Первое, что сказал мне Бор, что
моя работа с ним будет плодотворной лишь в том случае, если я пойму, что
он дилетант. Моей единственной возможной реакцией на это неожиданное
утверждение была вежливая улыбка неверия. Но Бор, очевидно, был серьезен.
Он объяснил, как ему приходится подходить к решению каждого нового
вопроса с позиции полного неведения. Возможно, будет яснее, если я скажу,
что сила Бора лежит, скорее всего, в его невероятной интуиции и
проницательности, а не в эрудиции. Через несколько лет, когда я сидел
рядом с ним на коллоквиуме в Принстоне, я вспомнил его слова, сказанные
им в то утро. Докладчик читал доклад о ядерных изомерах. По мере развития
темы Бор становился все более беспокойным и не переставал шептать мне,
что это все неверно. Наконец, он уже не мог более сдерживаться и хотел
возразить, но, поднявшись с места лишь наполовину, снова сел в
замешательстве, посмотрел на меня с несчастным видом и спросил: "Что
такое изомер?"
Первое, что нам предстояло сделать, это подготовить вступительную речь, с
которой Бор должен был выступать на Международной Конференции на тему
элементарных частиц в июле
20 Гении науки
1946 года в Англии, в Кембридже. Должен признать, что в начале нашего
сотрудничества мне было трудно следовать за ходом рассуждений Бора, и,
более того, я часто был в замешательстве. Я, например, не мог увидеть
связи между темой нашей настоящей работы и замечанием Бора о том, что в
1926 году Эрвин Шредин-гер был просто шокирован, когда ему сказали о
возможности вероятностной интерпретации квантовой механики, или между
предметом нашего обсуждения и каким-то возражением Эйнштейна в 1927 году.
Но скоро туман начал рассеиваться, и я начал ухватывать не только нить
рассуждений Бора, но и их цель. Так же, как многие спортивные игроки
разогревают себя упражнениями перед тем, как выйти на спортивную арену,
так и Бор вновь переживал те споры, которые имели место до того, как было
понято и принято содержание квантовой механики. Я думаю, что в уме Бора
эта борьба каждый день начиналась заново. Эйнштейн всегда выступал в
качестве его ведущего спарринг-партнера по духу. Даже после смерти
Эйнштейна Бор спорил с ним так, как если бы тот был все еще жив.
Через некоторое время семья Бора отправилась в их летний дом в Тисвилде.
Я был приглашен ехать с ними, чтобы можно было продолжить работу. Это был
замечательный опыт. Большую часть дня мы проводили за работой в маленьком
отдельно стоящем павильончике в саду. Все это время сын Бора Оге Бор был
с нами. Днем мы ходили купаться и часто возвращались к работе поздно
вечером. И иногда, даже когда мы с Оге отправлялись спать, Бор входил к
нам - на одной ноге туфля, на другой носок, - чтобы сообщить нам только
что пришедшую ему на ум мысль, которая должна была послужить продолжением
предыдущей. Он продолжал говорить еще около часа.
Порой мы проводили вечера в семейном кругу, и иногда Бор читал один-два
из его любимых стихов. Особенно он любил декламировать следующие строки
Шиллера:
... Wer etwas Treffliches leisten will,
Hatt' gem etwas Grosses geboren,
Der sammle still und unerschlafft Im kleinsten Punkte die hochste Kraft.
