Очерк историко-экономической географии мира - Хоррабин Дж. Ф.
Скачать (прямая ссылка):
Неправильное отношение к национальному вопросу прорывается у Хоррабина и по поводу его замечаний о распаде старой Австро-венгерской монархии. «После войны Австро-венгерская империя, нуждавшаяся, правда, в коренной реформе управления, но все-таки развивавшаяся в одно экономическое целое, была разорвана на целый ряд мелких «национальных» государств, И теперь каждое из них, будучи оторвано от прочих, с самого рождения страдает бессилием. При всей реальности национального чувства1 (если бы не было других примеров, то для доказательства этой реальности было бы достаточно Индии и Ирландии,—все же остается фактом, что национальные стремления XX века должны согласовываться с экономическими потребностями XX века» (стр. 52—53).
Конечно было бы смешным считать границы, начерченные Версальским трактатом, разрешением национальных вопросов в Европе: ведь ни одно из «национальных» государств, возникших на развалинах старой Австро-Венгрии или захвативших ее остатки (Чехо-Словакия, Румыния, Югославия, Польша, Италия), не свободно от своего внутреннего национального вопроса, все они основаны на угнетении значительных национальных меньшинств. Но от констатирования этого «факта, указывающего на то, "то всякое решение» национального вопроса при империализме будет решением империалистическим, т. е. основанным на насилии,—до проливания слез гад разва-лгм старого австро-венгерского чудовища, как это делает Хоррабин,—дистанция большая.
Не то является основным пороком перекройки границ юго-восточной Европы что национальности населявшие покойную ппидунайскую монапхию недо-
— 102 —
статочно уважали «в XX веке» налаживавшееся будто бы экономическое единство этой империи, единство, на деле наверно не большее, чем единство других до- и послевоенных капиталистических стран,—а то, что эта перекройка была результатом игры империалистических интересов крупных держав. Ясно, что, подходя к настоящей борьбе угнетаемых нацменьшинств в версальской Европе со своими критериями «XX века», требующими «согласования национальных стремлений с экономическими потребностями», Хоррабин осудил б ы эту по существу антиимпериалистическую борьбу, играл бы на руку империализма. Так весьма по видимости «интернационалистская» позиция, основанная на своеобразном «экономизме», ведет—не впервые—к практическим выводам, весьма угодным империализму.
В заключительной главе Хоррабин справедливо настаивает на том, что «интернациональная организация рабочих должна быть построена на возможно полном и точном знании мирового положения и мировых проблем» и выводит стсюда необходимость «мирового генерального штаба рабочего движения» (стр. 96). Однако схематические директивные линии, которые он намечает для этого предположительного генерального штаба, указывают па то, что он на деле не рекомендовал бы дролетарскую революцию ни в одной стране. «Прежде чем захватить и удержать власть, рабочий класс должен поставить и разрешить вопросы продовольствия, транспорта, снабжения сырьем и рад других вопросов того же рода» (стр. 96). В этом духе Хоррабин приводит пример «разгрома венгерской революции» как «постоянного предостережения для революционеров, напоминающего им о необходимости учета географических факторов» (стр. 103—104). При чтении этих «директивных» предостережений для революционеров невольно появляется мысль, что английский автор, говоря о Венгрии, имеет в виду другую, более ему близкую страну. Для всякого коммуниста ясно, что взрыв пролетарской революции, ее победа и удержание власти пролетарской диктатурой зависят от факторов, среди которых географический фактор не есть ни первичный, не решающий.
Сопоставляя судьбы российской и венгерской революций, Хоррабин выставляет как решающий момент огромные размеры России, которые < всегда были ее щитом от неприятельских вторжений». Как Александр I по отношению к Наполеону, так Ленин по отношению ко всем интервентам «предоставил географическим факторам проделать уже не раз выполненную работу». «Того пути, который проделал Колчак или Деникин, хватило бы, чтобы пройти, скажем, всю Венгрию из конца в конец» (стр. 83—84). Наивность, поверхностность и бесплодность такой постановки вопроса бьет в глаза. Известно, какое громадное значение для защиты советской власти от контрреволюционных покушений имел крестьянский вопрос, отношение крестьянской, в особенности бедняцкой массы к революции, отношение пролетарской диктатуры к крестьянству. Никакие «расстояния» не помешали бы сами по себе ни Деникин)', н« Колчаку прорваться в Москву, если бы вместе с советским рабочим советский крестьянин не отражал грудью их атаку, не поднимал восстании в их тылу, не разлагал их армий. И безучастное или враждебное отношение венгерского крестьянина к венгерской пролетарской диктатуре—в связи с ошибочной позицией венгерских коммунистов по крестьянскому вопросу—больше облегчило работу румынским и чехо-словацким интервентам и больше предохраняло солдат от растлевающего соприкосновения с венгерской красной армией, чем незначительные размеры венгерской территории (см. ооотвегс г венную дискуссию на VI конгрессе Коминтерна).
