Свирель Багашара. Записки натуралиста - Самусев И.
Скачать (прямая ссылка):
— И мы не трогаем волчьи выводки,— рассказывали пастухи,— только тронь — полстада перережут!
Мы нашли два волчьих логова. Это были глубокие норы в блюдцеобразных углублениях среди песка. Рядом находилось небольшое болото с водой ржавого цвета, заросшее осокой и окруженное густыми кустами. На песке повсюду следы волков и волчат. У одного логова — туша крупной косули-самца с рожками, покрытыми пушистой кожей, немного разорванной. Наверное, волчата тренировались.
Пока мы осматривались, волк или волчица дважды серой тенью мелькали среди кустов.
Лопат у нас не было, и мы решили выкурить волчат огнем: взяли да и зажгли густую полегшую прошлогоднюю осоку. Казалось нам — сгорит трава и конец волчьему логову. Да не тут то было! Трава загорелась
58 как порох! Огонь кинулся на кусты, на редкие травы! И такое поднялось, уноси только ноги. Можжевельник исчезает в туче дыма с оглушительным треском.
Вот тебе и голые пески! Мы уж стали бояться — как бы огонь из песков не перекинулся к камышам в пойму речки. Однако пожар вскоре утих, на пути его лежали пески.
Ящерица испуганно замерла на песке.
Волчатам в логове огонь не страшен, но задохнуться от дыма они могли. Удостовериться в этом не удалось, откапывать было нечем. Но мы были убеждены, что погубили выводок. И то хорошо, меньше волков будет в округе.
А в песках своя жизнь. Пока идешь по луговой пойме, под ноги попадаются прыткие ящерицы. Самки —
59 серые, самцы — зеленые. Ближе к пескам появляются ящерки, заходящие частично и в пески. А в песках — одни круглоголовки, забавные существа: малюсенькие, плоские, круглоголовые, с широким брюхом. Но бегают просто на удивление. Спугнешь ее — стрелой пробежит несколько метров и вдруг остановится, закрутит хвост кольцом. Это у нее угрожающая поза, да и опять наутек. И таких — на каждом шагу. А вот змеи тут не видели ни одной.
Натуралисту до всего дело, даже до погадок — отрыгнутых остатков пищи. Нашли их на песке под кривой сосенкой. Здесь же были и перья филина. Погадки крупные, ссохшиеся. В них были кости, черепа и зубы ондатр, а в одной — кусок вороньего клюва. Из этого можно было сделать вывод, что охотился филин, видимо, чаще всего у воды за ондатрами.
Походили, походили мы по пескам да и расстались с ними, подались к своему стану, к реке. Более полусотни километров излазили по зарослям тростников, рогоза, камыша. Нигде ни кустика тальника, ни тополя. Только в начале нашего маршрута по Кулуджуну видели один карагач да небольшую рощицу тальника.
Но однажды, где Кулуджун глубок и чист, набрели мы на кстау — зимовье кочевника. Бродили здесь некогда номады — казахи — со стадами от пастбища к пастбищу, жили в войлочных юртах. А к зиме выбирали место поближе к воде и строили землянку или саманку. Две таких кстау-избушки мы и нашли. Давно уж они брошены. Развалились стены, заросло все бурьяном. И утка где-то вблизи поселилась. Гнезда ее мы не отыскали, но у избушек подобрали два свежих расклеванных яйца кряквы.
Пески подступили вплотную, но близ кстау зеленела маленькая рощица молодых тополей. В пустыне и
60 это лес. Палку добрую можно вырубить для всяких надобностей.
На изумрудно-зеленой лужайке перед зимовьем мы поставили палатки и жили там два дня, а затем снова погрузились в лодку и поплыли дальше.
Протока снова потерялась в зарослях. Забравшись в плавни, мы наткнулись на сухой островок, такой редкий и желанный среди паводка! Заночевали на остатках сена. Было оно хоть и прошлогоднее, но еще источало слабый аромат. Под боком, в сухой траве, шуршат мыши. Много их собралось на этот островок спасаться от наводнения.
Тишь кругом первозданная. Горит костер, над ним булькает в котлах чай и похлебка. Мы смотрим на огонь и слушаем голоса природы. Она живет своей таинственной жизнью, которую мы пытаемся понять, изучить.
Солнце скрылось за горизонтом. В темном небе загорелись звезды.
Хорош ночлег на сене!
А утром мы снова ломимся на лодке сквозь заросли и с трудом выходим на чистый плес — Чаечье озеро. Оно небольшое и почти все заросло.
На этом озерке мы провели более двух часов.
Столько было шуму, когда мы грузились, стучали, перекликались! Вдруг из залома тростника у борта лодки вылетела кряква: посмотрели, а на кочке там у нее гнездо и в нем шесть яиц. Птица сидела, трепеща от страха, ведь беда была совсем-совсем рядом! И все-таки не выдержала, вылетела, когда люди, уже отчаливая, ударили по воде веслами.
За озером пойма Кулуджуна вскоре постепенно сузилась, уклон стал больше и течение быстрее. Где-то в зарослях послышался глухой шум падающей воды.
61 Это и были водопады, о которых мы столько слышали.
Здесь Кулуджун тремя рукавами вытекает из зарослей, с шумом перекатывается через пороги и сходится в одно узкое извилистое русло со стремительным течением.
Легко спустив разгруженную лодку через перекат, мы ниже его снова погрузились, пустились в дальнейший путь. Мели и коряги, извилистый фарватер, быстрое течение — все это заставляло нас быть начеку.
Нередко мы высаживались, сходили на берег. Осматривали колонии береговых ласточек на обрывах, видели даже щурок золотистых, которых мы нашли в этил краях впервые. И береговушки и щурки только еще ладили в норках гнезда.
