Свирель Багашара. Записки натуралиста - Самусев И.
Скачать (прямая ссылка):
Гнездо козодоя.
И вот нашли его в роще. Шли по тропинке и вдруг видим: рядом, прямо на песке, два овальных серых яйца. Ни ямки, ни подстилки! Положит на песок и насиживает. Правда, по тропе той редко кто ходит. А когда сюда пастух коров пригоняет да земляника созреет — пропасть ее тут,— то это уже после паводка, когда спадет вода. В это время птицы успевают вывести птенцов и разлететься.
46 ГНЕЗДА В НОРАХ
В обрывах над речкой на разной высоте нередко можно увидеть норки. Это гнезда зимородка, красивой и ярко расцвеченной птички.
Зимородок питается рыбой, потому и держится по берегам рек. Нора идет глубоко — до семидесяти и более сантиметров — и кончается гнездовой камерой. Яйца в ней лежат прямо на земле, никакой подстилки не бывает, разве только немного рыбьих костей. Голые птенцы тоже на голой земле. А полностью оперившийся зимородок похож на ежа: все его красивые цветные перышки — в трубочках, позже трубочки лопаются и птичка оказывается покрытой голубыми, зеленоватыми и оранжевыми перьями.
Птенец зимиродка слеткг. 47 Нередки в обрывах и гнезда трясогузок — белой и горной. Но эти особенно не углубляются, просто находят выемку в почве, еле скрывающую гнездо.
В обрывистой скале над рекой жил еще удод, но гнездо его было глубоко в трещине, мы его не могли осмотреть, но видели, как чубатые удоды прыгали по камням.
Немного осталось уголков, где привольно птенцам, все меньше их вблизи городов.
Придет время, и в наш заповедник в горах Алтая придут люди, построят тут дом отдыха или пионерский лагерь, и станет здесь по-другому. И тут уж ничего не поделаешь.
НА ГЛУХОЙ ПРОТОКЕ
Я плыл по одной из проток старого русла Черного Иртыша. Течение здесь тихое, русло извилистое. Работая веслами, я не спеша подвигался вверх по протоке. Высокая стена тростников хорошо укрывала ее от ветра. Вскоре на пути лодки стали попадаться разные птицы: гуси, утки, поганки, лысухи. Скрыться им было некуда, и они вели себя по-разному. Одна старая линяющая гусыня, отвернувшись от выводка, подплыла к берегу и пыталась взобраться на невысокий обрыв. Беспомощно цепляясь лапами, она помогала себе крыльями и... скатывалась обратно. Хотел я уже помочь ей — шестом подтолкнуть вверх, как она сама наконец изловчилась, вскарабкалась на берег — страх придал силы!— и скрылась в густой осоке.
Крупные уже гусята ныряли и тут же всплывали, растерянно хлопая глазами и огрызками крыльев. Поганки тоже ныряли, но дальше гусят. А одна, нырнув
48 в отдалении, показалась у самой лодки. Молодая была, глупая.
Наиболее степенно вели себя лысухи: заметив лодку, они без лишней суеты быстро подвигались к берегу и скрывались в тростниковых чащах.
А на заболоченном берегу узкого и длинного залива я неожиданно наткнулся на спящих журавлей. Все трое, стоя на длинных ногах, спали, завернув головы на спину. Заметили они лодку, когда я был от них не дальше чем в десяти метрах. Один поднял голову, а я нарочно стукнул шестом о борт. Как вскинулись перепуганные птицы! Быстро махая крыльями, они побежали по топкому грунту, поднялись и полетели низко над тростниками, громко крича.
Много любопытного подсмотрел я в тот день из жизни птиц и зверей. И нападение сапсана на чайку, и разные проделки ондатр на обмелевших протоках. Застал врасплох крякву, мирно сидевшую в маленькой лужице в окружении выводка пуховиков. Все утята сразу удрали в заросли осоки, а один остался и пищал, суетился на месте. Растерянная мамаша не знала, что же ей делать, бежать ли или остаться с этим глупым утенком.
Притаившись в зарослях, наблюдал я таинственную и занятную жизнь, щелкая временами фотоаппаратом. К полудню оставил так позади около двадцати километров. Солнце стояло в зените, пора было подумать об отдыхе и обеде: работа веслами и шестом требовала восполнения затраченной энергии. Кусок хлеба я давно уже прикончил, обмакивая его в водицу, и уже не раз отрывал куски от вяленой щуки. Выбрав сухой берег повыше, я причалил, разложил костер, поставил на огонь варево. Весело трещат сучья, а я тем временем устанавливаю марлевый полог от комаров.
4—163
49 Наконец все было готово. Похлебка и чай вышли на славу. И все показалось вкусным.
Вдруг почудилось, что вдали как будто кто-то кричит. Подал голос и я.
— Ого-го-го!
И настолько неожиданным был этот зычный крик в предвечерней тишине безлюдья природы, что стаи розовых и серых скворцов, вороны, коршуны, гуси, утки — сотни птиц испуганно взвились с земли, с деревьев, с воды, из тростников и шарахнулись в разные стороны. А виновник этого переполоха с удивлением взирал на всю эту птичью панику. Когда птицы угомонились, я стал купаться, а вокруг звенящими тучами вились комары...
Потом забросил в реку перемет и полез в марлевый полог спасаться от комаров.
Постепенно все стихло. Где-то далеко заухала выпь, завели свои песни коростель и перепел. Изредка подавали голос и журавли да плескалась жирующая рыба.
Кончился еще один день, наступила ночь.
ДЕНЬ НА ОСТРОВЕ
Наша небольшая группа состояла из преподавателей и студентов. В середине мая мы отправились на озеро Зайсан и Черный Иртыш посмотреть эти края. Ведь скоро они должны были стать дном Бухтармин-ского моря.
