Свирель Багашара. Записки натуралиста - Самусев И.
Скачать (прямая ссылка):
Была тут даже пустая пачка от сигарет. 62 Попалось нам тут интересное гнездо пустельги (таких гнезд было особенно много). Птица натаскала в него всякой мягкой подстилки. Была тут даже пустая пачка от сигарет, совсем не помятая! А также хвост и лапы недавно съеденного большого тушканчика.
Снова стремительное течение понесло нашу лодку. Совсем немного отплыли, как вдруг над быстриной кто-то из нас заметил висящий на ветке клубок. Причалили к берегу и пошли посмотреть, что это такое. Оказалось то гнездо ремеза. Висело оно на тонкой длинной ветке над самой стремниной. Мы его осторожно сняли и осмотрели. Гнездо было прошлогоднее, брошенное по какой-то причине птичками. Ветка, на которой висело гнездо, была сухая, усохли и семь яичек ремеза, закутанных растительным пухом, как ватой.
Остальной отрезок пути проплыли быстро. Кулуджун стал шире, течение менее стремительным, больше попадалось отмелей, и наконец впереди засверкала речка Буконь. В половодье она была широка, хоть на плоту плыви. Все береговые обрывы были источены гнездовыми норками береговых ласточек. Их было на удивление много.
Скоро Буконь вынесла нас в Иртыш.
По Иртышу мы прошли до бывшей пристани Баты. Поселок был уже снесен, зона подготовлена к затоплению.
В сентябре мы тут совсем ничего не узнали — водохранилище было уже заполнено. Над островком, который приютил нас весной, гуляли волны Бухтарминско-го моря.
63 НА ЧАЕЧЬЕМ ОЗЕРЕ
В следующем году мы побывали на Кулуджуне еще раз уже с длительными остановками у широкого плеса, куда сумела дойти автомашина с лодкой на борту, и на Чаечьем озере, куда мы пробрались на повозке через разливы и нетоптанные еще заливные луга.
На Чаечьем озере, как и в прошлом году, было безлюдно. Ближайшие фермы пусты, стан пастухов примерно в десяти километрах, до деревни еще дальше.
Сносно себя чувствовать здесь можно было только утром да днем: утренняя прохлада и дневной зной несколько усмиряют несметные полчища комаров. Казалось, их стало гораздо больше, чем было в прошлом году.
Начинает светать. И все окрест оглушает трескучее пение камышовок. Перекликаются лысухи, крачки.
Почти непрерывно кукуют кукушки, самцы их гоняются за самками, нередко по двое за одной. Вдали перекликаются журавли.
Утро разгорается ярче. В зеркально-неподвижных плесах стеной отражаются стоящие по берегам тростники. Вдоль них широкой полосой желтеют головки кубышки. Ласточки чертят воздух во всех направлениях, ловя комаров, благо, их здесь пропасть.
А солнце поднимается выше и выше, жжет немилосердно. На песок босой ногой уже не ступишь. Легкие порывы ветра почти не дают прохлады. От этой жары и духоты куда-то прячется все живое. Птичий хор умолкает, и только в зарослях ярко-зеленого ивняка еще щебечет какая-то певунья.
К вечеру жара несколько спадает, дышать становится легче. Оживает и природа: снова поют и кричат разные птицы, над поймой пролетают утки, журавли,
64 цапли, крачки, чайки. Снова перекликаются лысухи, поднимая жалобные стоны при приближении разбойника — камышового луня, хотя он их в густых зарослях и не достанет. Снова журчит в воздухе бекас и ухает в зарослях выпь. Величаво проплывает в воздухе белая цапля.
Яркими красками полыхает закат. И когда посмотришь в бинокль, гряды и гребни Калбинских гор — одни дальше других — становятся все бледнее, а самые дальние кажутся почти прозрачными.
На юго-востоке за песчаными гребнями дюн расплываются огромные грибы черного дыма. Это горят тростники в пойме Иртыша, до которого отсюда около двадцати километров. Жгут ли их умышленно, очищая дно водохранилища, или там возник обычный «случайный» пожар? Как бы там ни было, огонь погубит гнездовья птиц, их выводки.
Если ветра нет, то с закатом солнца наступает царство комаров и мошек. Их здесь мириады, житья от них нет ни скоту, ни людям, и вечер превращается в тяжелое испытание. В такие вечера невольно вспоминается побасенка о старике, который при встрече с волшебником прежде всего попросил уничтожить всех комаров... А ведь это было одно из трех сокровенных желаний, которые обещал выполнить добрый волшебник.
Но нам он не приходил на помощь, и оставалось только залезать в палатку, бить там комаров и коротать ночь в душной парусиновой «крепости».
.Однажды перед закатом солнца пролетел над лугами журавль и сел недалеко от наших палаток, за речкой. Курманбек, как был в трусах, схватил ружье, переправился туда в лодке и, крадучись, стал пробираться к журавлю через осоковое болото. А в это время, надо сказать, у комаров как раз начинается самый
5—163
65 ¦жор». Облепили они голого человека — и тут ему уже не до журавля: отбивайся от комаров! Ничего из этой охоты не вышло. Комары жалили зверски, чуть не заели, а журавль заметил Курмана — и как не заметить, если человек машет руками,— да и улетел.
И это в мае! А что будет позже, когда наступит самая жара? Но мы скоро уедем и не прочувствуем, как свирепствуют комары летом на Чаечьем озере.
ВОРОНЕНОК
Геннадий забрался в воронье гнездо и принес в лагерь черного вороненка, он уже оперился, имеет здоровенные лапы и огромный клюв.
