История почвоведения (от времени его зарождения до наших дней) - Крупеников И.А.
Скачать (прямая ссылка):
пин взмет пара necuoib, а для яровых посевов пахота с осени (под зябь). Костычев ратовал за «накопление снега» па черноземных нолях и создание «живых изгородей», или лесных полос (Костычев, 1951, с. 13, 14, 100, 113).
Исследования Костычева экспериментально подкрепили многие. положения Докучаева. Отрицание Костычевым роли климата не было обоснованным. Признавая важное значение температуры и влажности н процессах накопления и разложения перегноя, он тем самым не только отдавал должное роли климата, nil и детализировал ее. Неоспоримая его заслуга состоит в том, что он значительно усилил трактовку биологического механизма черноземообразовапия, дал агрономическую оценку черноземов и обосновал ряд приемов нх рациональной обработки.
Наравне с Больны Костычева можно считать основателем почвенной микробиологии; ои придавал также большое значение роли почвенных животных в генезисе почвы, ссылался на работу Дарвина о дождевых червях.
Это время вообще ознаменовалось выдающимися успехами в биологии почв. Нидерландский микробиолог М. Бейеринк (1851—1931 гг.) в 1888 г. открыл клубеньковую бактерию Bacterium radiciola, фиксирующую азот воздуха на корнях бобовых растений. 'Гак была выяснена причина и вскрыт механизм роли бобовых растений, известный еще Феофрасту и римским агрономам. В 1901 г. Бейеринк открыл азотобактер — свободно живущую в почве аэробную бактерию, фиксирующую азот. В 1893 г. русский микробиолог С. И. Виноградский (1856—1953 гг.) выделил из почвы анаэробную бактерию клостридиум, усваивающую молекулярный азот (Виноградский, 1952). Позднее он изучил целлюлозоразрушающие бактерии, серобактерии, железобактерии и открыл процесс хемосинтеза. Все эти открытия важны для почвоведения (Имшенецкий, 1952; Waksraan, 1953). Один из основоположников вирусологии Д. И. Ивановский (1864—1920 гг.) свои ранние исследования тоже посвятил почвенным микробам.
Успехи в изучении черноземов русскими учеными, зарождение биохимии гумуса привлекло к нему большое внимание. Известный немецкий географ Ф. Ратцель (1844—1904- гг.) в своей капитальной «Аптроногеографии» подчеркивал значение гумуса и гумусовых горизонтов почвы для существования биосферы (Ratzel, 1899).
Возвращаясь к Костычеву, отметим другие его важные работы. В 1887 г, ботаник С. И. Коржииский (1861—1900 гг.) высказал мысль о «деградации черноземов» под влиянием наступающей на них лесной растительности и в этом аспекте трактовал генезис серых лесных почв. Костычев в лабораторных опытах подтвердил такую возможность, «оподзолив» долговременной промывкой водой образец чернозема, на поверхности которого
лежали остатки древесной растительности. Этот важный опыт экспериментально подтвердил идею о возможности эволюции одного типа почв в другой.
Костычев уделил внимание засоленным почвам, первый исследовал почвы виноградников Крыма и Кавказа, а также Алешковский песчаный массив в низовьях Днепра. Он автор агрономических научно-популярных книг «Учение об удобрении почв» (1884 г.), «Учение о механической обработке почв» (1885 г.) и других, организатор нескольких опытных станций; одна из них, на нижней Волге, сейчас носит имя своего организатора.
Обобщающего труда, полностью излагающего кредо ученого, Костычев, как и Докучаев, не успел создать: неожиданная смерть помешала этому, Но он выяснил сущность круговорота гумуса в почве, внес крупный вклад в изучение чернозема, заложил основы почвенной микробиологии, много сделал для связи почвоведения с земледелием.
Изучение почв США началось довольно поздно. Вероятно, обилие свободных хороших земель при заселении континента, экстенсивный и хищнический, особенно на первых порах, характер земледелия не стимулировали интереса к огромным и уникальным богатствам почвенного покрова страны. Правда, еще в XVIII в. американский просветитель и физик Б. Франклин (1706—1^90 гг.), будучи сторонником воззрений физиократов, интересовался «землями» страны; это нашло отражение в ряде европейских источников (Кенэ, 1960). В начале XIX в. Вольней сравнивал Северо-Американский континент с Россией по почвенным и климатическим условиям; в 1821 г. некоторые сведения о почвах США привел Э. Руффин (Kellog, 1974); это был талантливый исследователь, он пробовал выяснить роль извести в плодородии почв влажных областей (Tisdale, Nelson, 1975).
Но это были лишь самые общие воззрения. Во всяком случае, когда известный русский географ А. И. Воейков (1842—1916 гг.) в 1873 г. путешествовал по США и Канаде и обратил внимание на черноземы, он не мог найти никакие литературные источники. Сообщаемые же им самим сведения очень интересны: «К востоку от 98° з. д. до р. Миссисипи простирается черноземная степь, очень похожая на наши степи на юге и востоке России. В особенности часть этой равнины между 36 и 52° с. ш. имеет большое сходство с нашими. Она лежит в следующих штатах и территориях: Иллинойсе, юго-западной Висконсин, Айове, северном Миссури, восточном Канзасе, восточной Небраске, южной и западной Миннесоте и восточной Дакоте». В Канаде черноземные степи занимают почти все пространство провинции Манитоба и простираются оттуда на запад до Скалистых гор. Черноземы по р. Саскачеван доходяг до 54° с. ш., «то есть почти так же далеко на север, как у нас в Западной Сибири». Подчеркивая плодородие черноземов, Воейков сделал вывод, который в дальнейшем
