Вишневосадская эпопея. В 2-х т. Т. I. - Бродская Г.Ю.
ISBN 5-7784-0078-0
Скачать (прямая ссылка):
Курепин, смотревший на журналистику как на дело общественно-важное, не уступал Кичееву в загулы-юсти. «Проведемте ж, друзья, эту ночь веселей», — любил повторять Курепин, покидая редакционную комнату и направляясь с коллегами к Тестову или на Петровские линии.
Будильниковская молодежь радостно отзывалась девизу старших, наставников: «Лучше прошутить жизнь, чем проскучать»28. И запоем кутила и шутила, совмещая университетскую и иную молодую жизнь, искрившуюся беззаботным весельем и дружеской болтовней за едой и питьем, с литературной.
Милое, веселое и счастливое время, — вспоминали будильниковские дни все восьмидесятники, прошедшие через Кичеева и Курепииа.
Станиславский часто бывал в Леонтьевском. Но пробегал мимо дома Мичинера, не задерживаясь, иапрямки, как говорили тогда, под
10 Бродская, том 1
145
окна фифиночек из Театрального училища. Или к дому другого купца-меховщика и авторитетного гласного Городской думы — П.П.Сороко-умовского. Он заглядывался на его дочку. Или подъезжал в коляске на шепоте к особняку Алексеевых, Николая Александровича и Александры Владимировны, его опекавших и наставлявших. Они жили в Леонтьевском с конца 1870-х. То Костю звали к Алексеевым на обед с заезжей белокурой немочкой-скрипачкой, которую ему сватали. То на раут с Николаем Григорьевичем Рубинштейном или Чайковскими — братьями Петром и Анатолием Ильичами.
Музыканты приезжали к Алексеевым на городском извозчике.
Станиславский не подозревал о том, что за стенами мичинеровско-го особняка его будущие соратники получали литературное крещение.
И пестрокрашеных книжек «Будильника» Станиславский не держал в руках.
И папаня Сергей Владимирович Алексеев не читал легкомысленного «Будильника», адресованного городскому обывателю. Респектабельные купцы из года в год выписывали «Московские ведомости», а с 1883 года — «Московский листок», издававшийся И.И.Пастуховым. Эта газетка вытеснила все предыдущие издания, адресованные потомственным почетным гражданам города.
Пастухов вышел в репортеры, а потом в писатели и издатели из сидельцев в лавке. Он знал своего читателя, все его слои, и служил ему. Старшие Алексеевы и Бостанжогло, Сергей Владимирович и Николай Михайлович, зачитывались в «Московском листке» Пастухова отделом «Советы и ответы». Для старорежимных купцов, вроде тестя Владимира Сергеевича Алексеева — А.А.Захарова, в отделе беллетристики Пастухов печатал разбойничьи и сентиментально-слезные истории. «Направление захолустное, убогое, замоскворецкое. Лампадное масло и нашатырный спирт. Романы с продолжением, с ограблением, с несчастной любовью, смотринами, именинами, неравным браком. Герой пьет горькую, мамаша липовый чай, а виновница торжества серную кислоту», — иронизировали отпрыски купцов с заскорузло лабазным взглядом на жизнь над живучими изданиями Пастухова и над его читателями29.
Молодые купцы сентиментальностью предков не отличались. А Чехов вообще считал слезоточивость признаком глухой провинциальности, хотя бы и московского разлива.
Бульварные издания Пастухова, менявшие названия и множившиеся, но не менявшие своей лампадно-слезоточивой сути, дожили до 1917 года.
Пастухов активнее других газетчиков привлекал к работе молодежь.
В конце 1870-х он был одним из четырех редакторов-издателей «Русской газеты», где дебютировал Немирович-Данченко.
146
С «Московским листком» анонимно сотрудничал совсем юный Дорошевич. Хотя и жаловался, что публика «Листка» — не его публика.
В «Московском листке» печатался Александр Павлович Чехов и рисовал, не скрываясь за псевдонимами, Николай Павлович Чехов.
А Антон Павлович шутил, что лучше будет ходить без штанов, чем работать у Пастухова. И что он готов подписаться своей фамилией везде, только не у Пастухова.
Вспоминая Пастухова и время, когда Москва и провинция зачитывались романом Пастухова «Разбойник Чуркин» — роман публиковался по главам в «Московском листке», — Амфитеатров замечал, характеризуя журналистику начала 1880-х: в это время умер целый ряд старых газет — органов общественно-политической мысли — и возникла «пресса буржуазной сплетни, лести и идейной бесцеремонности»'50.
Московский «Будильник» к таковой не относился.
В «Будильнике» все было хуже, чем в изданиях Пастухова.
И гонорары: у Пастухова можно было заработать в месяц в два раза больше. «Эта инфузория платит мало», — жаловался Чехов на гонорары «Будильника» .
И литературных данных Пастухова, автора популярного романа, Кичеев и Курепин не имели.
Чехов, Немирович-Данченко и другие молодые авторы «Будильника» ничуть не заблуждались насчет личных литературных дарований будильииковских редакторов.
О том, что эти дарования «более, чем скромные», писал в мемуарах Амфитеатров.
Как журналист Курепин микроскопическая величина, — считал Круглов.
И Чехов сказал о Курепиие, если верить приятелю Чехова будиль-ииковцу Ежову: «Это крупная, но непризнанная бесцветность»32.
В собственных мемуарах о Чехове Ежов высказался еще грубее: «"Будильник" влачил жалкое существование потому, что у его издательницы Уткиной не было денег, а у ее редактора (Н.П.Кичеева и А.Д.Куре-пина) - таланта»3,1.
