Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе - Козлов В.А.
ISBN 5-85646-128-2
Скачать (прямая ссылка):
103
1 См., например: ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 85895. Л. 19—20.
КРАМОЛА
у судьи, прокурора и следователя нет сердца и что их надо повесить, а на этот [поселок] кинуть бомбу. Все эти слова и грубости были зафиксированы теми людьми, которые меня конвоировали. Безусловно, они были задеты моей руганью, и они передали мои слова в КГБ. Следователь КГБ к[апита]н П. вызвал меня в тюрьме г. Петропавловска и сказал, что вот на тебя поступил материал, я поеду в пос[елок] и соберу о тебе какие-либо данные. Оттуда он привез два случая, из-за которых меня и судили. Вот в этом и заключается моя вина. Во-первых, я прочитал книгу «Лицом к лицу с Америкой»1, где американский безработный пишет письмо Хрущеву. Там он говорит, что он ехал на собственной машине, включил приемник и заслушался его речью. На следующий день я на работе во время перекура сказал, что читал книгу, в которой американский безработный имеет собственную машину, а у нас работаешь, и никогда не в состоянии купить себе машину. Следователь это сформулировал так, восхвалял американский образ жизни и хаял советский». Второй случай состоял в том, что Майоров однажды в магазине возмутился дороговизной колбасы и сказал, что эту колбасу надо бы «кинуть в морду Никите Сергеевичу». За все это Майоров получил 5 лет по статье 70 УК РСФСР. Он считал, что пал жертвой сначала личной вражды участкового милиционера, а затем желания следователя КГБ «отчитаться перед Москвой, что мы, мол, работаем, и наше КГБ не спит», и утверждал, что он никакой не антисоветчик2.
Чаще всего встречающаяся в делах коллизия: пьяный (часто — алкоголик, бродяга без места жительства и работы) задержан на улице милицией, при задержании или позже, в отделении, он оказывает сопротивление, ругается, обзывает милиционеров фашистами, гестаповцами, а то и бериевцами (после
1 Книга была издана А. Аджубеем, зятем Н. С. Хрущева, главным редактором газеты «Известия», после визита Хрущева в США.
2 ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 98849. Л. 3—7.
104
Раздел 2. ГЛАС НАРОДА. ИЛИ -БУЛЬОН ОППОЗИЦИОННОСТИ.
осуждения Лаврентия Берии), кричит, что не признает советских законов, и адресует матерные тирады главе государства, руководителям партии и правительства. Материалы прокурорского надзора в большинстве случаев оставляют открытым вопрос, действительно ли все так и было, или же это милиционеры, задержав в очередной раз местного пьяницу и хулигана, решили избавиться от него надолго и предъявили ему обвинение по антисоветской статье, выступив сами в роли свидетелей.
Случаи, когда осужденный за антисоветские разговоры бывал оклеветан, примечательны тем, что свидетели (а тем более следователь, если он фальсифицировал дело) всегда точно знали, какие именно высказывания надо приписать человеку, какой именно комплекс слов и действий признается в данный момент недозволенным. Известна граница дозволенного. Она постоянно меняется: сегодня можно то, что нельзя было вчера, зато нельзя что-то другое.
Такие проблемы, как анализ общественного мнения, бытующих в разных социальных слоях взглядов, идей и представлений, вообще ментальных процессов, всегда сложны для исследования и сопровождаются множеством методических затруднений. Как из огромного объема материала выделить значимое и типичное, как определить границы социальных страт, которым это типичное свойственно, как, наконец, свести к общему знаменателю бесконечное множество человеческих мнений и высказываний, которые и для самих своих носителей не всегда являются устоявшимися и продуманными?
В последние годы заметна тенденция историков перейти к обследованию массового сознания людей советской эпохи, в том числе и послесталинских лет1.
1 Зубкоаа Е. Ю. Общество и реформы, 1945—1964. М., 1993; Ока же. Послевоенное советское общество: политика и повседневность, 1945—1953. М., 2000; Ока же. Советская жизнь, 1945—1953. М., 2003; Аксютин Ю. В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953—1964 гг. М., 2004.
105
КРАМОЛА
Е. Ю. Зубкова посвятила свои работы анализу социально-психологических процессов советского общества; Ю. В. Аксютин на основании проведенных в 1990-х гг. опросов предпринял попытку реконструировать реакцию людей на различные события внутри- и внешнеполитической жизни хрущевского времени. Однако, при всех достоинствах этих работ, мы ясно видим, что они не дают ключа к объяснению и выстраиванию того материала, какой мы находим в документах надзорных производств Прокуратуры СССР. Следует подчеркнуть, что, в отличие от Е. Ю. Зубковой, старавшейся осмыслить состояние общества в целом, мы имеем дело в первую очередь с проявлением крамольного сознания, разными формами протестного поведения, требующими, на наш взгляд, отдельного разговора. С другой стороны, подход Ю. В. Аксютина, раздававшего своим респондентам анкеты с вопросами о том, как они в свое время отнеслись к тем или иным событиям (смерти Сталина, докладу Хрущева на XX съезде, примирению с Югославией, женевским совещаниям и т.д.), имеет множество ограничений. Нет гарантий, что люди честно вспоминают свои давние мысли и настроения, а не подменяют их более поздними. Но главное — такой подход позволяет, в той или иной мере, определить существовавшие в народе мнения по ряду конкретных проблем, но никак не может лечь в основу реконструкции мировоззрения в целом. Ведь набор вопросов навязан исследователем и совсем не обязательно совпадает с важными или даже просто имевшими значение для людей той эпохи проблемами. Докладные записки в ЦК КПСС о реакции населения на те или иные мероприятия, которыми Ю. В. Аксютин дополняет данные анкетирования, несут в себе, как он сам признает, заведомое искажение реальности: они составлялись для начальства под воздействием сложных законов бюрократической жизни.
