День мира - Линдорф А.
Скачать (прямая ссылка):
Тем временем Леопольдвиль все больше приобретал вид осажденного города.
По опустевшим улицам центра носятся лишь военные грузовики и «джипы», переполненные солдатами в касках; в руках у них автоматы и ручные пулеметы. Каски разноцветные: белые с красной полосой—это жандармерия; темно-зеленые— это вооруженные силы республики; голубые — это вооруженные силы ООН. В большом военном лагере Леопольда, который с некоторых пор привлекает к себе особое внимание журналистов, усиленное движение. Военной дисциплины не чувствуется: солдаты недовольны тем, что им не платят жалованья и что их плохо кормят. Их жены, живущие вместе с
639
ними, громко жалуются: нечем кормить детей. Начальник штаба Мобуту, который по положению своему должен был навести порядок и обеспечить армию всем элементарно необходимым, ведет двойную игру: клянется в верности правительству и обещает не сегодня-завтра закончить все приготовления к наступлению на Катангу, где засел предатель Чомбе, и в то же время делает все, чтобы восстановить солдат против премьер-министра...
Вечером премьер-министр дает ужин в честь делегатов Всеафриканской конференции. Туда приглашен и весь дипломатический корпус, приглашены иностранные гости, находящиеся в Леопольдвиле. В освещенном прожекторами тенистом саду иа берегу могучей африканской реки лихо играет военный оркестр. Одна за другой подкатывают автомашины, из которых выходят одетые в свои живописные национальные костюмы посланцы африканских стран. Здесь же послы Запада в смокингах и фраках. Некоторые из них изо всех сил стараются изобразить на своих лицах любезность, но это им не всегда удается.
Гостей встречает премьер-министр, высокий, стройный человек тридцати пяти лет. Его энергичное, одухотворенное лицо сразу запоминается. Проницательные, горящие огнем карие глаза, в которых отражаются глубокая убежденность и душевное благородство, как бы заглядывают в душу собеседника.
На политической арене этот человек появился совсем недавно — около трех лет назад. Но что это были за годы, какой огромной школой послужили они для него и его друзей!
Узнав о том, что мы из Москвы, Лумумба тепло приветствовал нас и пригласил завтра же зайтн к нему. Здесь же мы познакомились с его друзьями: вице-премьером Гизен-гой — невысоким хладнокровным и рассудительным человеком, молодым и веселым министром по делам молодежи и спорта Мполо, мрачноватым министром информации и культуры Анисетом Кашамура, который сказал, что ему постоянно отравляют настроение все еще работающие у него в министерстве бельгийские специалисты.
Рядом со мной за столом делегат Гвинеи в длинном белоснежном одеянии, с мусульманской шапочкой на голове. Перед ним посол одной из западных держав с рассеянной улыбкой на лице и затянутый в смокинг министр иностранных дел Бомбоко. Он играет роль радушного хозяина, который глубоко опечален, что по причинам, от него не зависящим, гости не могут получить того удовольствия, на которое они могли бы рассчитывать.
— Вы знаете,— говорит ои с наигранным волнением, обращаясь к своему соседу,— политика неоправданных арестов вызывает у меня, как у цивилизованного человека, глубокое отвращение. Но что я могу поделать? Что я могу поделать? Поймите мое положение...
— В принципе вы правы,— вдруг откликается мой сосед.— Но еще ни один из корреспондентов западных газет, которые так много пишут о неоправданных арестах, не смог привести ни одного конкретного примера. Не кажется ли вам, ваше превосходительство, что в действительности в Леопольдвиле следовало бы произвести несколько оправданных арестов? Наш друг Патрис Лумумба слишком великодушен!
Бомбоко мрачнеет и, уткнувшись носом в тарелку, умолкает. Тем временем премьер-министр встает и берет слово. Он выступает страстно, как прирожденный оратор. Лумумба говорит о необратимости охватившего сейчас всю Африку движения за свободу и единство. С колониальной системой будет покончено раз и навсегда. Он призывает представителей западных держав проявить трезвое понимание реальности и приступить к сотрудничеству с Республикой Конго, как с независимым партнером.
— Мы протягиваем руку всем, кто хочет такого сотрудничества,— говорит он,— американцам и русским, французам и англичанам, и даже бельгийцам, если они готовы прекратить свою интервенцию.
Западные гости вежливо улыбаются, но по их лицам видно, что они далеки от согласия с премьер-министром. Мой сосед шепчет мне на ухо: «От них ничего хорошего ждать не приходится. И попомните мое слово: Патрис зря церемонится с их агентами. Он зря простил Бомбоко и еще кое-кого, когда был раскрыт их заговор...».
Снова звучит музыка. Бесшумно скользящие между столами официанты разносят мороженое на блюдах с ледяными плитами, пылающими в синем огне горящего рома. Может показаться, что все идет тихо и мирно. Бомбоко улыбается гостям, послы ведут светский разговор. И только командующему вооруженными силами Виктору Лундуле, который в годы второй мировой войны участвовал в боях против гитлеровцев, не до светских бесед. Одетый в грубошерстный серый костюм, он то выходит из-за стола, то возвращается, к нему подбегают связные. В эти часы, как мы узнаем потом, идет переброска войск к границам Катанги, где назревает военное столкновение. Мы не знаем пока и того, что начальник штаба Мобуту — вот этот с виду невзрачный, тощий человек в больших очках, смиренно докладывающий что-то сейчас генералу Лундуле,— готовит операцию так, чтобы отправить на юг все верные Лумумбе войска и оставить в Леопольдвиле только тех, кто под руководством находящихся в подполье бельгийских офицеров сможет свергнуть законное правительство...
