Еврипит - Гончарова Т.
Скачать (прямая ссылка):
А он, клк шлюха, гатаскал со всех стороп Мелета прибаутки, леспи Карцев, Зэплачкн, плясы, все он обобрал...
О муза Еврипида! В побрякушки бей! Под бубен твой споем мы эти песенки.
II хотя безжалостный комедиограф не обошел своим саркастическим вниманием и других поэтов того времени: Иона Хиосского, Килесия и Агатона, только Еврипид постоянно появлялся в его комедиях па протяженпи более четверти века.
В год олигархического переворота, по-видимому, даже Аристофан пе решился задеть своими насмешками кого-либо из сильных мира того и, словно вознаграждая себя за это ограничение, не зная, на кого же в конце концов выплеснуть снедавшую его неудовлетворенность, оа снова выводит на сцену в комедии «Женщины на празднике ФесмофоршЪ совершенную в своей поистине символической карикатурности фигуру создателя «Елены» и «Андромеды». II эта карикатура больше, чем все остальное, вместе взятое, свидетельствует о том фатальном непонимании, которое было горьким уделом «философа па сцене», уже почти раздавленного тяжестью разочарований. В сущности, вся эта комедия, местами пере.\одящ?я в довольно непристойный фарс, — развернутая пародия ка те последние трагедии Еврипида, которые имели большой успех у афинской молодежи и получили отклик далеко за пределами Аттики.
События, в центре которых оказываются комические герои — Еврипид и его бызший тесть Мнесилох, разворачиваются в третий день женского праздника ©есмофо-рий, который издревле спразлялся в честь Деметры и дочери ее Коры. В этот раз афинские женщины решают во
219
время праздника отомстить поэту Еврипиду за то, что ой постоянно возводит в своих безнравственных трагедиях хулу па женский род: «И обсудить вопрос об Еври-ггиде— как его казнить». Перепуганный поэт идет за помощью к Агатону, который появляется (как когда-то Ев-рипид в «Ахарнянах») на эккилкеме, окруженный театральной бутафорией, весь настолько изящный, женоподобный и хорошенький, что Мнесилох даже не может сразу сообразить, кто же это перед ними: «Ты кто, дитя прелестное? Мужчина, да?» Не стесняясь, Аристофан со смаком высмеивает манерную поэзию Агатона (имевшую, впрочем, довольно большой успех у молодежи), поэзию, о которой так говорит его комедийный слуга:
Он строгает трагедии остов крутой.
Он сгибает упругие обручи слов.
Он их клейстером клеит, сверлит буравом,
Он, как олово, льет их и лепит, как воск,
Он горит вдохновеньем...
Агатон, не желая подвергать себя риску, отвечает на просьбы Еврипида помочь ему справиться с женщинами так, как когда-то возражал свекор Алкесты ее жизнелюбивому мужу: «Ты любишь жизнь, а мы не любим, думаешь?» Тогда помочь своему незадачливому родственнику решается Мнесилох. И вот почтенного старца, выбрив и нарядив как следует, превращают в женщину, и он отправляется на праздник Фесмофорий. Появляется хор женщин с факелами, которые обрушиваются с обвинениями против Еврипида: «Невозможно далее переносить, лак нагло оскорбляет нас сей Еврипид, паршивой зеленщицы сын!», «Этот подлый человек стал убеждать народ, что никаких богов на свете нет», «Босяк, с капустой в огороде выросший», «Нарочно шут выискивает драмы, где женщина грешит»... Переодетый Мнесилох пытается выгородить своего зятя, доказывая, что наветы Еврипида — это, мол, ничто по сравнению с тем, что проделывают женщины в действительности. Возмущенные приводимыми им примерами, женщины бросаются на него с кулаками. Тут появляется любимец афинянок щеголь Клис-фен с ужасным сообщением, что на священный женский праздник пробрался враг-мужчина. Злополучного Мнеси-лоха позорно разоблачают: спасаясь от разъяренных жен-пцгн, он хватает из рук одной из них младенца и бежит с ним к алтарю, как бежал когда-то Телеф с младенцем Орестом и Дикеополис с угольной корзиной. Впрочем,
220
младенец оказывается мехом с вином, который благочестивая участница священнодействий тайком пронесла на трезвые и постные Фесмофории.
И вот Мнесплох уже сидит у алтаря иод надзором злобной, как фурия, старухи и, злясь на Еврипида, по милости которого он влип в эту веселенькую историю, пишет ему письмо на табличне (как писал в трагедии Еврипида благочестивый Паламед свое послание, перед тем как вручить его морю). Оказывается, он тоже невысокого мнения о своем зяте и о его поэзии: «Болтовней своей ты уморил меня». Потом Мнесилох поет трогательную арию, как прикованная к скале прекрасная царевна Андромеда в поставленной в прошлом году трагедии Еврипида, где лирические призывы к «священной ночи u вечному эфиру» перемежаются с самыми вульгарными репликами:
Подруги милые, милые! О, как бы убраться мне 14 облапошить Снифа.
Не пожалел несчастного Меня мерзавец родственник.
Но вот появляется и сам Еврипид, романтически завернутый в разорва»ннвш папирус. Он встречается с плешивым седобородым Мнесилохом так, как встретился Менелай со своей прекрасной Еленой на берегах Нила в его недавней драме. А вместо египетской царевны, пророчицы Феонои, — мерзкая старуха. Перебирая, по воле безжалостного насмешника Аристофана все свои трагедии, комический герой Еврипид является то в виде нимфы Эхо, за чьим голосом гоняется стражник Скпф, то в виде Персея, который, снедаемый нежной страстью, тщетно пытается освободить сказочную красавицу — своего выбритого и выщипанного тестя, привязанного стражниками к позорному столбу. Вероятно, давно в театре Диосвгиса пе веселились и не гоготали так, как в этот вечер: еще бы не посмеяться, как досталось этому умнику и мизантропу Евршгаду, а заодно и всем «распущенным женщинам, которых по милости таких вот сочинителей становится © Афинах с каждым днем вое больше. Так им и надо, тем, что тратят мужнины денежки на бесконечные наряды, а потом обманывают их срабами; что потихоньку пьянствуют, подбрасывают незаконнорожденных детей — и все это с одобрения таких вот сторонников свободы чувств и разрушителей старинной добродетели, как
