Красный мираж. Палачи великой России - Мирек А.М.
ISBN 5-7542-0133-8
Скачать (прямая ссылка):
...14 июня 1941 года была арестована ее большая семья: бабушка, отец, мать, она и ее младшие сестры. Машины, грузовые и легковые, гонялись за людьми и днем и ночью, арестовывая тысячи семей, отправляя их на отдаленные железнодорожные ветки. А там уже стояли товарные составы для скота, в которых тысячи и тысячи ни в чем не повинных женщин и детей отправлялись в далекие сибирские поселки, а мужчин, разлучив с семьями, отправляли в лагеря смерти. Аресты проводили по-бандитски: выламывали двери, мужчинам связывали руки, разрешали брать минимум вещей, все остальное реквизировалось. Несколько дней - в вагонах, набитых до отказа, не получая никакой еды. При дожде у многих вагонов протекали крыши. Уверяли, что удобнее ехать мужчинам и женщинам отдельно, а в конце пути все соединятся. Однако мужчинам были заочно объявлены приговоры на большие сроки, и они сразу отправлялись в лагеря на каторжные работы. Буквально единицы выживали там в условиях голода и повышенных норм работы (повышая нормы, которые и так заведомо невозможно было выполнить, руководство экономило на хлебе, выдавая минимум). Женщинами пройден огромный путь не только в вагонах, но еще по крупным рекам на баржах, и по маленьким рекам на лодках в такую глушь, из которой невозможно было убежать. Здесь они встретили эстонцев и бессарабов.
«В пути умерло много маленьких детей и грудных младенцев, не вынесших ужасных условий. Их выносили из вагонов и тут же, не отходя от
путей, закапывали».... «Мужчин увезли в Вятский и Соликамский каторжные лагеря. Там же в первый же год почти все умерли от голода и ужасных условий».
И это не преувеличение. В то время я находился в Унжла-ге. На нашем лагпункте когда-то было около 300 латышей. В первое время умерли пожилые. А к концу 1943 я видел в туберкулезных бараках (откуда ежедневно выносили умерших) не более 40 человек (25-30 лет) с открытой формой туберкулеза. В живых осталось трое: один работал в бане (я с ним был хорошо знаком), один - в хлеборезке и один - на складе. В трюмах барж - ужасная теснота. «Приходилось спать в скрюченном положении. Вытянуть ноги было невозможно... Не было здесь также и минимального питания, которое мы иногда получали в поезде. Каждый день нам давали жижу из переквашенной капусты, сдобренную прогорклым постным маслом...» «Из-за тесноты на барже соблюдать чистоту невозможно, как и невоз-
Последний снимок через оконные решетки на границе Эстонии
АльсЬоед Миоек. Красный мираж. Палачи великой России
469
можно уберечься от заражения болезнями. Установили много случаев заболевания тифом. Никакой врачебной помощи не было. Не было возможности изолировать больных, ибо не было свободных помещений. Мечась в горячке, больные лежали в страшной грязи рядом со здоровыми».
И вот эшелон прибыл в отдаленный колхоз Большой Чигас. Тут произошла, наконец, встреча развитого социализма с проклятым капитализмом.
«Никогда еще в своей жизни местные жители не видели так хорошо одетых людей, поэтому им недостаточно было на нас смотреть, они еще и ощупывали нас. Сами они были одеты в серые лохмотья».
По прибытии угнанные латыши сами строили себе жилища, таская из леса разный «стройматериал» - слеги, сучья, дерн, мох... Получалось что-то вроде утепленного сарая. Переездов было много. Были случаи, когда приходилось спать на земле под открытым небом, а сверху моросил дождь.
«Каждую минуту надо было думать о добыче пропитания. Мы шли с подругой к ближайшему болоту. Подруга бродила по воде и ловила лягушек, я же убивала их палкой и складывала в мешок. Дома их обдирали, чистили и варили тушки в воде». «Однажды в марте поймали пару мышей. Мы их тоже ободрали и зажарили».
И еще о питании. Их группу привезли в город Парабель. «Здесь было уже много латышей. Там я увидела выходящую из рабочей столовой сестру Дзидру. Ее было трудно узнать - так она похудела, высохла, была болезненно бледная с темными мешками под глазами. Ноги все были в нарывах, на плечах висело зеленое зимнее пальтишко, а на голове надета вязаная шапка. Ноги ее были босыми. В руках она держала кувшин без ручки. В кувшине была жидкость, в которой плавали редкие кусочки соленых огурцов и помидоров. Похлебка противно пахла. Такова была еда, которую Советский Союз не стеснялся давать своим рабочим на обед. У сестры в руках была ложка, и она жадно глотала эту похлебку. На лице сестры отразились отчаяние, горе, голод и унижение. Она накрыла кувшин крышкой и сказала, что остаток принесет Маечке, младшей сестре, которая с нетерпением уже дома ждет».
Женщин и детей с 14 лет использовали на самых тяжелых работах. На разгрузке барж таскали целый день мешки с солью, кирпичи и т.д. («В любую погоду - в жару или дождь - нас гоняли на работу»). Часто спать приходилось во дворе на мокрой земле. Латышей перевели на одинокий остров Былин. Когда отходил пароход, один моряк крикнул с парохода: «Их сюда привезли, чтобы сдохли!» И правда, более половины людей умерли на острове.
«...Однажды мама вернулась из леса, не принесла ничего, села у костра и стала заговариваться, с остановившимся взглядом; вскоре она умерла».
